На соседней кровати клубочком свернулась сестра. Самое время принять душ, а то Эми надолго займет ванную.
Дэн стоял под горячими струями воды, однако по коже бежали мурашки. Закрывая глаза, он видел искаженное болью лицо Нелли.
Хватит смертей. Еще одной ему не пережить — он сойдет с ума. Дэн знал, что делать. Он должен изменить обстоятельства.
Выйдя из душа, он достал из рюкзака футболку, на всякий случай понюхал и надел вместе с джинсами.
Из комнаты раздался стон. Дэн открыл дверь и выглянул.
— Я есть хочу, — сонно сообщила Эми.
— Это моя коронная фраза!
Раздался тихий стук в дверь. Эми с Дэном насторожились.
— Завтрак, — негромко объявила хозяйка.
Эми открыла дверь, и фрау Штайн чинно внесла в комнату поднос, уставленный булочками, сыром, сосисками, яйцами и джемом. Там же высились кофейник и кувшин горячего шоколада.
— Я услышала, что вы уже встали. Не знаю, какую еду вы любите, поэтому принесла всего.
Дэн забрал у нее поднос. Восхитительные запахи щекотали ноздри.
— Спасибо зиллион раз!
— Не знаю, что такое зиллион, и тем не менее пожалуйста! — Она улыбнулась и вышла.
Эми с Дэном набросились на еду. Буквально за считаные минуты поднос опустел. Они с наслаждением потягивали горячий шоколад. Еда и сон помогли восстановить силы, можно было отправляться в путь. Но куда?
— Осталось три дня, — заметила сестра. — Времени все меньше.
Эми развернула документ, обнаруженный в аукционном доме, и провела пальцем по списку имен.
— Профессор, светская львица, арт-дилер, владелец библиотеки. Вполне ожидаемо. И все при деньгах. Зачем же тогда красть?
— И почему карта нигде не всплыла? — спросил Дэн. — Прошло восемьдесят лет. Почему ее никто не нашел? Почему никто не попытался ее продать? Чушь какая-то.
Эми нахмурилась.
— В Эттлборо уже наверняка все выяснили. — Она потянулась к компьютеру. На экране появилось встревоженное лицо Эвана, рядом стояла Шинейд.
— Макентайер сказал, что отвез вас в безопасное место. Надеюсь, вы отоспались. У нас появились кое-какие сведения. Готовы выслушать?
— Да, — ответила Эми.
— Что тут у нас… И Марсель Мобер, и Реджинальд Тонли умерли во время войны. А вот это уже интересно: зажиточный немецкий профессор стал большой шишкой в нацистской партии. Покончил собой или был убит при взятии Берлина, в тысяча девятьсот сорок пятом году. Остается Джейн Сперлинг, светская львица, дочь Макса Сперлинга, владельца сети универмагов на Среднем Западе. Она изучала культуру Средневековья в Чикагском университете, затем отправилась в Германию. И наверняка знала Гуммеля, потому что училась в Гейдельбергском университете.
— Гейдельберг, — задумчиво повторила Эми. — Именно там жила семья, которой принадлежала карта де Вирга.
— Интересное совпадение, правда?
— А что потом случилось с Джейн Сперлинг?
— Переехала в Лондон, работала секретарем в Военном министерстве. После войны вышла замуж за американского солдата из штата Мэн и зажила спокойной жизнью.
— В общем, ничего интересного, — подытожил Дэн.
— Мы обязательно что-нибудь выясним, — пообещала Шинейд, — надо только как следует поискать.
— Есть что-нибудь о Веспере-Один? — спросил Дэн.
— Ничего, — ответил Эван. — Насколько нам известно, все заложники живы.
Повисла пауза. Вспомнились лица родных и близких, угрозы Веспера-Один.
— Ну что ж, — сказала Эми. — Пора за дело.
Дэн нажал отбой. Эми склонилась над документом, водя пальцем по списку имен. Наконец она посмотрела на брата.
— Мы идем по ложному следу.
— А у нас есть след?
— Мы думаем только о карте, а об остальном забыли. Помнишь, что происходило в то время в Европе? Что у всех этих людей общего?
— Деньги.
— Война! Тысяча девятьсот тридцать второй год, до Второй мировой еще несколько лет. Однако все предчувствуют военную угрозу. В Германии к власти приходят нацисты.
