которого был зазубрен. А левой рукой показал на стену.
Тень падала во двор — это Джек определил сразу. Но Иоганн все равно не полез вверх с ходу. Он на палец приоткрыл калитку и, указав Джеку на сидевшего на лавке, ткнул себя кулаком в челюсть. Показал на второго часового, мочившегося у другой стены, чиркнул пальцем по шее и ткнул в себя.
Джек кивнул. Иоганн, чуть прищурившись, улыбнулся и, достав из кармашка на РЖ, растянул за рукоятки «пилу Джигли». Теоретически Джек знал, как пользоваться этой штукой по обоим ее назначениям,[30] не раз держал в руках, но… но впервые кто-то при нем собирался пустить этот инструмент в ход реально.
Подтянувшись, оба бойца легко перенесли себя на стену. Джек на четвереньках перебрался к первому часовому, все еще болтавшему с девкой. Иоганн, лежа на стене, ждал своего — застегивая штаны, тот как раз шел через улицу, продолжать обход.
Действовать надо было одновременно. «Девчонка», — успел подумать Джек. И увидел, как метнулись руки Иоганна…
Действовать дальше Джеку позволил наработанный в лагере навык. Мозг его был парализован ужасом происходящего — действовали руки.
Часового, пойманного Иоганном, хватило лишь на то, чтобы поднять руки к горлу. Глаза его выкатились из орбит, рот раскрылся, но вместо слов полилась толчками кровь; секундой раньше кровь забила сквозь пальцы. Часовой рухнул наземь, голова его отвалилась вбок. Кровь из раны хлестала фонтаном.
Захватив шею часового ремнем автомата, Джек вздернул его на стену, с омерзением ощущая, как бьется — совершенно не по-человечески — на ремне тело. Махди цеплялся пальцами за ремень и тихо хрипел, темное лицо полиловело. «Хватит, — понял Джек. А потом обожгла другая мысль: — Девчонка!»
Спрыгнув со стены, он подхватил слабо хрипящего бандоса. А девчонка… лежала в нескольких шагах у ног Дика. Напротив стоял Эрих, зорко оглядывая улицу. Дальше — Жозеф.
— Забыл про нее… — шевельнул губами Джек, стараясь не глядеть на скаутский нож, который вытирал новозеландец — тот самый, которым он вчера резал колбасу. Дик улыбнулся, кивнул, поднес палец к губам.
Иоганн указал рукой на забор и встал к нему спиной, сцепив ладони в замок на уровне пояса. Эрих, Дик и Жозеф ловко последовали во двор — замок, плечо, стена, прыжок…
— Зачем тебе их командир? — прошептал Джек, стоя у стены с автоматом наперевес.
— Поговорить, — сквозь зубы сказал швейцарец. — А ты молодец… — Он ловко набросил на запястья и щиколотки придушенного пленного глухие петли, затянул их. — Ну-ка, открывай глаза… — Плеснув в ладонь воды из фляжки, Иоганн вылил ее в лицо бандита. Тот заморгал, открыл глаза с невероятным усилием, дернулся потереть горло и застыл. — Не дергайся. И не кричи, а слушай… — Иоганн перешел на лингва-франка, возникший среди остатков местного населения в последние 20–30 лет синтетический язык; в лагерях его учили в достаточном объеме, он был прост, как и говорившие на нем существа, по крайней мере в массе своей. — Я могу тебе заклеить рот и обрезать уши, нос, вынуть глаза — тихонько, не спеша. Нравится? Вижу, что не нравится. Тогда я сейчас развяжу тебе руки, ноги — и ты позовешь командира. Из дома. Без шуток. Если сделаешь, как я сказал, я тебя отпущу. Согласен?
Черные глаза бандита бегали по бесстрастному лицу швейцарца. Потом задержались на нарукавном знаке Рот — и лицо помертвело. Но он все еще молчал.
— У меня нет времени ждать. — Иоганн решительным будничным движением задрал вверх подол накидки бандита. — Яйца у тебя лишние, я так решил.
— Я скажу… позову! — вырвалось у того.
— Давай. — Ловко освободив пленного от петель, Иоганн поднял его за шиворот и толкнул к двери в заборе, держа дробовик у его позвоночника. — И чтобы он вышел. Иначе — сам понимаешь. Я расстроюсь.
— Понимаю, — закивал бандит. Он часто моргал. — А вы… отпустите?
— Тут же. Джек…
Джек уткнул свой автомат в поясницу бандита и встал сбоку от двери. Иоганн занял место с другой стороны.
— Зови… — шевельнул губами Иоганн.
— Эмир, господин эмир! — громко позвал бандит. — К вам гонец, господин эмир!
Что происходило во дворе — Джек не видел. Зато было слышно, как идущий по двору что-то бормочет… Джек сдвинул пленного в сторону.
— Какой гонец? — Над его плечом англичанин увидел узкое смуглое лицо с усиками и татуировкой на лбу, расширившиеся глаза.
Кулак Иоганна молотом ударил командира в затылок, а правой рукой швейцарец буквально метнул часового внутрь, во двор:
— Иди, отпускаю! Джек, внимание!
Взрыв! Второй, над забором поднялся огненный столб — это Густав выстрелил из «ропика». Иоганн, пинком распахнув, а точнее, снеся с петель дверь, держа дробовик в высоко поднятых руках, ударил внутрь почти очередью.
— Джек, вперед!
