фонарей.
Кэкстон и раньше бывала в музее Мюттера: много лет назад, со школьной экскурсией. Задолго до того, как она занялась вампирами. Но даже и теперь это место пугало ее. Она была тут, когда оно было хорошо освещено и полно подростков-школьников и студентов, ищущих запретных развлечений.
В темноте, в полной тишине это место было похоже на заброшенную гробницу. И совершенно новый страх обуял ее. Немного легче было лишь оттого, что ни скелетов, ни двухголовых младенцев, плававших в спирте, в вестибюле не было; только широкая лестница, перегороженная бархатным шнуром, вела наверх, и двери, которые открывались в лавки с подарками, несколько кабинетов и, наконец, в сам музей. Здание в действительности включало в себя еще Медицинский колледж Филадельфии, зал заседаний доктората и медицинскую библиотеку. Музей был лишь малой частью колледжа, приютившейся в углу здания. Кэкстон прошла через двери слева, потом миновала лабиринт стен из гипрока, на которых разместилась выставка медицинских инструментов, использовавшихся Льюисом и Кларком. За ней находилась другая экспозиция, посвященная великим эпидемиям последних двух веков. Эпидемия испанки 1918 года была представлена широко. Экспонаты на стенах описывали ее как величайший кризис здравоохранения в истории, виновный более чем в пятидесяти миллионах смертей. Она подошла к фотографии, где была изображена груда тел, ожидавших упокоения в массовой могиле, и остановилась.
Ни один вампир не мог даже мечтать о таком масштабе разрушения. Хотя если бы Малверн ожила, она наверняка бы постаралась достичь такого размаха. Ей понадобится кровь, океаны крови, чтоб только удержаться на ногах. Аркли признался однажды, что потребуется пять или шесть убийств каждую ночь, только чтобы она смогла ходить… и даже при этом Малверн все еще останется голодной. Будучи изможденной, она была неспособна охотиться, неспособна убивать. И все же если этот вампир найдет способ оживить ее, она не остановится. Она будет создавать новых вампиров, чтобы они служили ей, защищали ее. Она будет убивать непрестанно, по всей Пенсильвании за ней потянется кровавый след. Сколько трупов потребуется, прежде чем Малверн будет окончательно уничтожена?
Кэкстон не могла позволить этому новому вампиру исполнить его затею. До сих пор ею руководил страх за свою собственную жизнь, отчаянная необходимость прожить еще немного. Но и у этого страха были свои пределы.
— Осталось недалеко, я полагаю, — сказал вампир за ее спиной.
Интересно, Аркли уже получил сообщение? Лора искренне надеялась на это. Она отошла от фотографий на стене, двинулась дальше по зданию, и вот наконец он предстал перед ней. Музей Мюттера во всей его ужасной славе.
Он занимал два этажа: нижний, под ними, и широкую галерею, соединявшуюся парой резных деревянных лестниц. Все пространство стен было сплошь занято шкафами из темного дерева с полированными стеклами. Внутри по большей части были кости; стены были полны черепов, демонстрировавших все свое анатомическое разнообразие; цельные скелеты на металлических шестах, показывавшие деформации костной структуры. Слева от Кэкстон стоял гроб с сапонифицированным женским телом — труп, приобретенный музеем Мюттера для того, чтобы демонстрировать, как условия почвы могут превратить человеческое тело в трупный жировоск. Среди прочих экспонатов в зале находились огромный кишечник с запором, мозг убийцы президента Гарфилда и сросшиеся внутренние органы сиамских близнецов Чанга и Энга.
И все было представлено с большим вкусом.
Кэкстон обошла галерею и глянула на этаж под ней. Там внизу было еще больше скелетов, некоторые находились в огромных индивидуальных стеклянных ящиках. В одном были кости гиганта, мужчины как минимум семи футов роста, стоящего рядом с останками лилипута. Они выглядели удивительно похожими на родителя, гуляющего с ребенком. По соседству стояло множество деревянных ящиков, в которых, как помнилось Кэкстон, лежали тысячи предметов, удаленных из человеческих желудков, — монеты, булавки, осколки электрических лампочек.
Между этими двумя экспозициями на козлах стоял один-единственный гроб. Крышка была закрыта. Он не был частью экспозиции музея.
— Вот она, — сказала она, зная, что Малверн была там.
— Да, благодарю вас, я и сам вижу.
Вампир схватил ее за плечо не слишком сильно и повернул лицом к себе.
— Вы останетесь здесь, — сказал он, — и подождете, пока я закончу.
Лора держала руки в карманах. Она предполагала, что это может произойти. Но что бы вампир ни думал, у Кэкстон все еще оставался ее амулет. Поскольку ленточка была порвана, она не смогла надеть его на шею и сунула в карман брюк. Туда, где она могла при необходимости его взять. На улице, на стоянке, у нее не было возможности схватиться за него, но теперь она крепко ею сжала. И почувствовала, как он начинает теплеть.
Глаза вампира сверкнули. Он пытался загипнотизировать ее, чтобы она застыла на месте. Наверняка, решила Кэкстон, вампир что-то почувствует, когда это ему не удастся. Поймет, что у нее есть какая-то защита против него.
Впрочем, он ничего не сказал. Может, и не почувствовал ничего. Наверное, он просто торопился. Он пронесся мимо нее, а потом перемахнул через перила галереи, не потрудившись спуститься по лестнице. Он приземлился с еле слышным стуком и немедленно двинулся в сторону гроба. На мгновение он застыл перед ним, потом положил свои белые руки на крышку, откинув голову назад.
Кто-то появился у Кэкстон за спиной, и она едва не закричала. Рука без пальцев дотронулась до ее плеча, и, обернувшись, Лора увидела Аркли. В сумраке его лицо казалось искаженным мукой. В здоровой руке он держал свой старый верный двадцать третий «глок». Похоже, он получил ее сообщение,
