убивать людей и даже не стрелять, если вдруг выстрел мог привести к летальному исходу. И потребуется нечто большее, чем просто строгое предупреждение, чтобы сбить их с этого настроя. Наверное, подумалось ей, когда они увидят противника, когда вампиры с воем придут за их кровью, они сами это поймут.
Но наверное, многие погибнут прежде, чем поймут это.
Аркли без раздумий принял бы это допущение. Он сознавал бы важность того, что они делали, и пожертвовал бы кем угодно, включая себя, чтобы остановить сотню вампиров от вторжения в Геттисберг. Пришло время требовать от этих людей той же отдачи, решила она. Пришло время требовать ее от самой себя.
— Ладно, слушайте меня, — сказала она.
Быстрыми, схематичными линиями она набросала свой план.
— У них масса преимуществ, но мы можем победить их, если будем держаться вместе.
Она взяла карту города и парка.
— Я не знаю, где мы столкнемся с ними, но, независимо от этого, план таков. Мы вступаем в первичный контакт и наносим максимум возможного ущерба. Они попытаются окружить нас: чтобы причинить вред, им нужно находиться в непосредственной близости, но мы им этого не позволим. Когда они станут наступать, мы разобьемся на группы и отойдем к ближайшим крупным зданиям. Командиры ваших групп будут знать, куда отступать. Будем защищать эти здания так долго, насколько это возможно, потом снова отступим, и все время будем двигаться к центру города. Затем перегруппируемся, окружим врага и убьем всех, кто останется. Вопросы есть?
Вопросов не было.
68
Когда она закончила писать свои показания, у меня было достаточно фактов, чтобы раздавить сброд Симонона и навсегда положить конец большинству разбойничьих отрядов южан. Я поблагодарил ее со всей признательностью и сказал, что она оказалась большим другом моей страны. Именно ради этого я пришел сюда, и теперь все было кончено. Я собирался уехать на рассвете и до окончания дня вернуться со своим рапортом в Вашингтон.
Я притворился равнодушным, поняв ее просьбу.
— Вас хорошо покормили сытной кровью. Вы хотите что-нибудь еще?
То, что должно было произойти с ней потом, было не в моей компетенции, впрочем, мне казалось, я догадывался: быстрая и безболезненная казнь, которая будет милостью для нее, а для нас и тем более.
— Это уж не мне решать, — заверил я ее и приготовился раскланяться.
И все же ей было что мне сказать. Весьма и весьма много. Своим изящным почерком она набросала широкими штрихами мою будущую судьбу, буква за буквой:
Моим долгом было передать предложение Жюстины, что бы я о нем ни думал. Я немедленно отправился в повозку, где у нас был телеграф. Я составил свое сообщение, зашифровал его и отправил, думая, что теперь-то покончил с этим. Телеграфист ругался и боролся со своим аппаратом, затрудняясь отправить сообщение. И тем не менее ответ пришел практически мгновенно, и, когда его расшифровали, в нем было только одно слово:
69
