большое количество арестованных горожан. Уходя из города, они расстреляли всех, кто здесь был. Родственники погибших выносили трупы, пытались отыскать своих, над толпой витал плач и вой. Виктор смотрел, как выносят убитых, как растут ряды лежащих прямо на земле покойников. К своему ужасу, среди убитых он увидел и женские тела, и даже маленькие тельца детей. Немцы убили их всех, и мужчин, и женщин, и стариков, и школьников. Иные тела были обезображены, изуродованы, другие обгорели – наверное, фашисты пытались поджечь здание. Над всем этим витал страшный, тошнотный запах.
Рябченко скорчился в три погибели, выблевывая завтрак. У Саблина желудок тоже подступил к горлу, но он кое-как сдержался, смотря и запоминая. Вся его сущность наполнилась дикой злобой и ненавистью. Хотелось рвать зубами, душить, жечь этих нелюдей, совершивших такое.
– Пiйдемо, командир, – Кот мягко тронул его за плечо, – пiйдемо звiдси.
Они ушли, но увиденная картина навсегда врезалась в душу, снясь по ночам и не давая покоя.
Вместо пары часов полк просидел в Ростове целые сутки. Потом наконец-то подвезли бензин, и часть спешно перелетела на север, на небольшой аэродром у деревни Дьяково.
Аэродром оказался необорудованным колхозным полем, на котором силами БАО кое-как прикатали снег. Взлетная полоса получилась весьма неровной и коротковатой, вдобавок отсутствовали самолетные капониры и щели, на случай вражеской бомбардировки. Как все уже успели узнать, из БАО на аэродроме присутствовал лишь один начальник и пара красноармейцев, бензина тут тоже не было. Полковой техсостав только выехал из Ростова и появиться здесь мог не ранее чем завтра, так что вылеты, скорее всего, отменялись. По сути, они прилетели в пустое место. Летчики, оставив свои машины, спонтанно собрались у самолетной стоянки. Кто-то, принеся хвороста, распалил небольшой костер, потекли разговоры «за жизнь», под папиросный дым активно полилась «баланда». Разбившись на группки, пилоты обсасывали новости, делились впечатлениями от аэродрома и обсуждали посадку ведомого комэска-два сержанта Битмана. Тот сел с сильным промазом, в итоге полосы не хватило, и «Як» окончил торможение в небольшом сугробе.
Идиллию ничегонеделания испортил злобный Шубин, появившийся в компании белого и растерянного начальника БАО. Командир орал, исходя на пену, начальник бледнел, лопоча что-то оправдательное, Шубин выслушивал доводы и начинал орать еще сильнее. Битмановский «Як», все еще торчавший в торце полосы со скорбно задраным хвостом, только подстегивал его энтузиазм. Увидев столпившихся летчиков, он задумался, и сразу же ценные указания полились, словно из рога изобилия.
Делегация летчиков отправилась в деревню за шанцевым инструментом. Оставшиеся стали ведрами таскать и переливать топливо из одних самолетов в другие. Виктору и его звену выпала задача прикрывать аэродром в готовности номер один. Он сидел в кабине, ерзая, чтобы не замерзнуть, и наблюдал, как суетятся однополчане, выдалбливающие щели в мерзлой земле. Впрочем, радовался он зря – на следующий день лопатой пришлось помахать и ему.
Шубин проявил кипучую энергию и заставил работать всех. В строительстве принимали участие не только работники БАО и техники полка, но даже летчики. Среди солдатских шинелей мелькали платки и шубы мобилизованных на работы жителей деревни. Даже его любимица Галка бегала с ведрами наравне с остальными. И эта командирская энергия пошла на пользу: через два дня полк был надежно укрыт, все самолеты получили индивидуальные капониры, были построены землянки, вырыты щели. Силами полка в близлежащих деревнях были организованы три поста ВНОС. Из истребителей слили топливо, что позволило заправить и сделать боеготовыми по одному звену в каждой эскадрилье. Установили полковую радиостанцию. Летчики в свободное время зубрили район боевых действий, их принимал лично комполка. Здесь Виктору пришлось легче, он хорошо помнил эти места еще по прошлогодним боям. Также в эти дни случилось два приятных события. По случаю годовщины Красной армии ему присвоили очередное воинское звание – лейтенанта. Он ни на минуту не сомневался, что это подсуетился Шубин, выдав своеобразный аванс. Как тот сумел пробить такое решение в столь короткий срок, для Виктора осталось загадкой, но за такого командира стоило держаться руками и ногами. А вторым событием оказалось то, что Рябченко, его ведомый, не пьет. Это не стоило бы и выеденного яйца, но Рябченко объявил об этом в столовой, а также заявил, что жертвует свою порцию своему командиру – Саблину. Увидев, как позеленела от зависти физиономия Соломина, Виктор понял, что хоть какой-то толк от ведомого уже есть…
Мотор ревел на низких оборотах, молотя винтом воздух. Смешанный со снегом ветер проникал в открытый фонарь, обжигал лицо лютым холодом. Саблин как мог прикрывался перчаткой, но холод все же добирался, терзая застарелые ожоги и отвлекая. Он чуть приподнялся из-за козырька, опасливо выглянул. Четверка истребителей уже набирала высоту, пара других разгонялась по полосе. Пилот одного из ожидающих взлета «Яков», высунувшись из кабины, махал кому-то рукой. Стоящая у КП фигурка в шинели, махала в ответ, и, приглядевшись, Виктор опознал в ней Таню. Поднятый винтами снег запорошил глаза, и он торопливо плюхнулся обратно. Почему-то стало грустно.
– Пошли, – голос Шубина прозвучал в наушниках резко, неожиданно. Саблин плавно толкнул сектор газа, и истребитель затрясся, запрыгал, разгоняясь по неровностям аэродрома.
Над заснеженной линией фронта оказалась грозная сила – сразу двенадцать «Яков» полетели на ознакомительный облет района боевых действий. В небе была вторая эскадрилья, и это был второй вылет Виктора за день. По непонятным причинам Шубин решил лично контролировать облет, и они с Виктором шли парой чуть в стороне и выше основных сил.
Снова лететь с Шубиным оказалось настоящим удовольствием. Все перестроения получались словно сами собою, безо всяких команд. Оба вылета он летел рядом с командирской машиной словно привязанный, и, заходя на посадку, Виктор даже успел заметить довольную улыбку комполка. Сели они синхронно, заставив наблюдающих летчиков завистливо переглянуться.
Третий вылет комполка почему-то решил не делать, оставив на земле и Саблина. В полет вместо Виктора поднялся начальник воздушно-стрелковой
