Ну а что он себе позволяет? Я и так терплю это его «Рыжая», хотя у меня есть красивое имя. Не обижаюсь, когда он меня обзывает чудовищем, несносным созданием и прочими эпитетами. Я даже смирилась с тем, что он ко мне пристает со всякой ерундой и надоедает, как бы я его ни просила отцепиться от меня и оставить в покое.
Но заподозрить меня в безобразном поведении перед королем — это чересчур!
Бесит!
К нашему с Мартой сожалению и разочарованию, рассмотреть Феллу нам не удалось. Нам приказали не высовываться из окошек кареты, а еще лучше — задернуть их. Было обидно…
И вот — королевский дворец. Все так же, в плотном кольце гвардейцев, мы шли через залы и коридоры. Перед нами расступались придворные и, шушукаясь, смотрели в спины.
Нас привели в шикарную комнату, велели присесть и перекусить, пока не освободится его величество, который желает лично побеседовать с нами. На столах уже ждали закуски, выпечка, вода, горячий взвар и компот.
— Ты как? — подсел ко мне Марко, а Марта тут же скользнула к Керро.
— Нормально, — улыбнулась я, решив, что обижаться на этого зануду я не стану. Вот еще! Настроение себе портить из-за него. — Мы нашли общий язык с артефактами, договорились, так что всё в порядке.
— Рыжая, я стесняюсь спросить, но где они? Я вижу только жезл, — задумчиво спросил он.
— Стесняешься, вот и не спрашивай, — хихикнула я и откусила вкуснейшего пирога с мясом. Ох, как же потрясающе готовят для короля…
Не могу же я признаться Марко, что корона на моем бедре, а медальон и перстень — на талии. Вот, кстати… А как я их буду возвращать королю? Мне придется раздеться?
Ой!
У меня округлились глаза, и я прикусила губу. Что-то я не продумала этот момент. Надо бы мне уединиться на пару минут до встречи с Фердинандом Умным.
Но я не успела.
Только мы дожевали, как за нами пришли.
— Простите, мне бы на одну минуту в дамскую комнату, — попросилась я, но…
— Его величество ждет вас! — сухо отрезал гвардеец и указал на выход.
— Элисса, в чем дело? — подхватив меня под руку, шепнул Марко. Он-то за эти месяцы хорошо научился различать мою мимику.
— Ой, Марко-о-о, лучше не спрашивай. Сейчас я опозорюсь на всю Фелисию, — грустно протянула я. — Если вдруг меня казнят, то… Ты будешь меня вспоминать?
— Эля, скажи мне, что ты натворила?! — сбился с шага Блондинчик и крепче сжал мою ладошку.
— Это не я. Это они… — приподняла я жезл. Под плащом его видно не было, но Марко понял, о чем речь, судя по тому, как потемнели его глаза.
Нас под охраной, как и до того, отвели в просторный зал с большим овальным столом по центру. За ним уже сидели приближенные короля. Советники, возможно, министры. Во главе — монарх, за его спиной стоял придворный маг. Тот самый дедушка, что приходил к нам с Мартой.
Его величество Фердинанд Умный в жизни оказался гораздо приятнее и харизматичнее, чем на портретах. Лет пятидесяти на вид, хотя на самом-то деле ему уже за семьдесят. С легкой сединой, большими темными глазами, которые словно в душу заглядывали. Как и все члены королевского рода, он обладал даром. Только для широкой общественности не афишировалось, каким именно. Все знали, что наши короли — маги. А вот какие, тут уже народ строил гипотезы одна другой изощреннее. А может, у всех была разная сила, а не какой-то один наследный дар. В общем, никто не знал, что именно могут Фердинанд Умный и его сын, кронпринц Дарио.
Когда мы вошли, все эти важные люди Фелисии замолчали и повернулись к нам. Мы мгновенно поклонились. Точнее, все, кроме меня, поклонились, а я присела в глубоком почтительном реверансе. Марта не дворянка, ей по статусу не дозволен реверанс. Лишь поклон. Ну а с парнями всё и так понятно.
— Студенты Приморской академии магии, ваше величество, — объявил о нас командир гвардейцев и принялся перечислять: — Марко Мельхор. Элисса Суарес. Марта Холин…
По мере представления, мы выпрямлялись, демонстрируя себя, и снова кланялись. Мне пришлось вновь присесть, мысленно уговаривая корону не сползти в этот момент с моей ноги. А то как-то уж совсем непочтительно будет, если из-под моей юбки вывалится символ власти, которые монархи носят на голове.
— Рувита Суарес, — прозвучал глубокий спокойный голос Фердинанда Умного. — Как мне доложили, именно вы храните то, что принадлежит короне.
