обволакивая Ивана.
Брат Кауфман сидел на бетоне, опершись правой рукой. Кровь все еще стекала по щеке, капала на бетон. Еле слышный шлепок: ярко-красное превращается в черное, капля за каплей.
— Такие дела, — сказал Круль, остановившись возле Кауфмана.
Круль прижал ладонь к солнечному сплетению, покосился на Ивана, потом усмехнулся и подмигнул. Выпрямился, опустил руки и обвел взглядом толпу.
— Вы все его знаете! — громким голосом провозгласил Круль. — Меня вы можете и не помнить, я был у вас только один раз и уже довольно давно. Я ничего хорошего для вас не сделал, а он…
Круль легко, словно играя в футбол, сделал шаг и врезал ногой в спину Кауфмана. Тот упал лицом на бетон. Влажный шлепок. Стон.
— Он обеспечивал вас всем необходимым, — сказал Круль. — У вас есть электричество. У вас есть неплохая больница. Библиотека. Все это его стараниями.
Еще один удар ногой, в лицо. Кровь брызнула на бетон широким веером, будто художник или маляр отряхнул кисть с киноварью. Кауфман глухо застонал, перевернулся на спину — лицо было обезображено, нос сломан, губы размозжены. В уголке рта пузырилась кровавая пена.
— Для каждого из вас он находил слово утешения, — выкрикнул Круль и снова ударил ногой, на этот раз в бок. — Я знаю, что трем или четырем из вас он спас жизнь во время бури два года назад.
Еще один удар ногой по ребрам, сухой щелчок ломающейся кости был слышен всем. И все молчали.
— Кто-то из вас еще вчера был готов отдать за него жизнь… Не так? — Круль поставил каблук на руку Кауфмана, надавил, продолжая с улыбкой смотреть на лица жителей Денницы.
Хруст. Стон. Бледные лица, ужас в глазах, но никто не отвернулся, никто не посмел отвести взгляд.
— А теперь кто-то из вас хочет ему помочь? — спросил Круль.
Тишина.
— А где же ваша благодарность? — спросил Круль. — А рядом со мной стоит представитель Ордена Охранителей, он все видит, обо всем доложит своему начальству и что потом будут говорить о сторонниках Бездны? Что?
Кто-то в толпе вздохнул, Круль быстро обернулся на звук и ткнул пальцем — люди расступились, оставив перепуганную женщину на открытом месте.
— Будут говорить, что жители Денницы, законопослушные жители славного поселка на берегу моря, жалели подонка, оскорбившего обманом имя нашего повелителя! — Круль махнул рукой, словно отрубил ребром ладони пласт горячего воздуха. — Лжеца. Осквернителя. Мерзавца.
И три удара ногой. Хруст трех сломанных веток. Три вскрика Курта Кауфмана и вой, его протяжный вой, когда Круль снова наступил ему на руку.
— Каждый из вас подписал Договор. Каждый из вас получил уверенность и спокойствие вместо нелепой, несбыточной и обманчивой надежды. И только прочность, нерушимость Договора, подписанного от имени Дьявола, гарантирует вашу дальнейшую судьбу. Ваше существование до смерти и после нее. Если кто-то решится нарушить Договор в отношении врага, разве не сможет он нарушить его в отношение любого из вас? Вы этого хотите? — Круль подошел к краю площадки, присел на корточки, чтобы заглянуть в лица слушателей. — Вот ты? Или ты? А может, ты хотел бы такого для своих детей? Нет?
Люди попятились, пряча глаза.
— Он хотел произвести впечатление. Хотел сделать карьеру. Он полагал, что его простят, когда он приведет к нам новые души, спасет их от слепой надежды… Он надеялся… Нет, он был уверен, что его простят. И даже наградят! — Круль кричал, надсаживаясь, запрокидывая голову, набирая воздух и наклоняясь вперед, швыряя слова в толпу. — Он нарушил Договор. Он нарушил соглашение с той стороной, все еще охотящейся за журавлем в небе. Он поставил под угрозу ваши жизни. Но это ерунда. Мелочь, по сравнению с тем, что он поставил под сомнение, дал повод, возможность усомниться в самом главном, в единственном постулате нашей веры. Дьявол не врет! И его именем не врут.
Круль остановился, перевел дух.
— Я не могу спокойно говорить о таком. Я не могу спокойно видеть подобное предательство. Я не могу позволить и дальше жить такому предателю и преступнику. Вот это… — Круль поднял над головой несколько скрепленных листов бумаги. — Это — личный Договор Кауфмана. Его гарантия, подписанная Дьяволом. Смотрите все!
Листы вспыхнули, черная кайма охватила их сразу, язычки пламени поначалу были почти не заметны в солнечном свете, но через секунду набрали силу и цвет — багровый цвет Бездны. Еще секунда — черные хлопья упали на бетон возле Курта Кауфмана, прилипли к поверхности кровавой лужицы.
— Так будет гореть и он. Но превратиться в пепел ему не дано. Он будет гореть вечно. Будет вечно мучиться, извергать из своего предательского нутра крики боли, страха и раскаяния…
Круль повернулся к Кауфману, поднял над головой руку, и солнце отразилось в лезвии ножа, появившегося откуда-то в этой руке.
Откуда Круль достал оружие, не заметил даже Иван.
