начальству.
– Строгое? – спросил полковник.
– В основном – тупое и вредное, а только где вы найдете лучше? Тут всем командует генерал Лоскутов, но он вечно в разъездах и командировках, так что генерала постоянно замещает ВРИО – академик Луценко. Ну, академик из него, как из меня балерина! В молодости, говорят, блистал, идеи генерировал, а потом пошел по партийной линии, и все заглохло. Зато степеней и премий нахватал на целый институт!
Через мощные, прямо-таки фундаментальные ворота со строгой табличкой, золотом по черному – «Институт физики пространства АН СССР» – они прошли в расположение «ящика». Постовой узнал капитана Виштальского и взял под козырек.
За высоким забором скрывались стандартные здания, копия – гарнизонные корпуса на территории энской военчасти. Асфальтированные дорожки, неизбежные ели, рядками высаженные повдоль и поперек, всенепременная «Доска почета».
Марк провел Кузьмичева куда надо и шепнул, что подождет на улице.
Принял Георгия «тов. Луценко П.?Н.», как извещала табличка на дверях.
– Располагайтесь, товарищ полковник, – сделал жест академик. Перебрав документы, он отложил их и сказал: – Я тут начальствую временно, в основном, понима-ашь, людями руковожу. Я не только по научной части, а еще и парторг. Кстати, вы коммунист?
– Пока нет, – развел руки Кузьмичев.
– Нехорошо, – строго заметил академик.
– Согласен.
– Ага… Ну ничего, мы проведем среди вас работу и пополним наши сплоченные ряды. Народ у нас хороший подобрался, все, понима-ашь, вузы позаканчивали, диссертации позащищали… На переднем крае науки все! Ну, бумагам я вашим верю, кого попало к нам не пошлют, хе-хе… А вот я интересуюсь, вы где служили?
– Да я в основном по заграницам… – замялся полковник.
– Да-а? – очень заинтересовался Луценко. – А где именно?
Кузьмичев пожал плечами.
– В 67-м в Египте, обороняли Суэц. В 68-м в Чехословакии… э-э… – он замешкался и выговорил официальную версию: – Оказывал интернациональную помощь чехословацкому народу в деле защиты социализма от праворевизионистских и антисоциалистических сил.
Обычно такая формулировка влет выявляла сущность начальника – если тот морщился от казенщины, значит, нормальный. Академик даже не покривился, только спросил деловито:
– Это которые были поддержаны империалистами Запада?
– Так точно, – подтвердил Георгий. – Потом…
– Да, да, – доброжелательно проговорил академик-парторг, – что же потом?
– С 70-го по 75-й находился в продолжительной спецкомандировке – помогал вьетнамским товарищам крепить оборону.
– А, вы же ракетчик? Много самолетов империалистов посбивали?
– Пять «Тандерчифов», десять «Фантомов», штук двадцать «Крусайдеров», «Скайхоков»… Три «Б-52».
– Ого! – восхищенно сказал Луценко. – Наверное, и боевые награды имеете?
– Имею, – коротко ответил полковник.
– А какие? – не отставал его визави.
– «Герой ДРВ», кавалер орденов «Боевой подвиг» трех степеней, дважды – «Красной звезды», и еще – Золотой звезды.
Кузьмичев не любил говорить о своих наградах, но и не стеснялся их – ордена он заслужил.
– Впервые разговариваю с настоящим Героем Советского Союза, – с уважением произнес Луценко. – Ну что ж, я полагаю, вы хорошо послужите нашей социалистической Родине и здесь, и на благо мирного космоса!
– Надеюсь, – скромно сказал полковник.
– Работать будете в блоке «Д», а пока располагайтесь, товарищ Виштальский покажет, где у нас общежитие, а вечером познакомитесь с коллективом, наладите взаимопонимание!
Кузьмичев поклонился и вышел, уже в коридоре выцедив пару ласковых, весьма для академика нелестных.
На «Командирских» было полвторого – в народ идти рановато, а вот поработать часика три-четыре – это вполне. И полковник отправился в блок «Д» – всемерно повышать уровень боевой и политической подготовки.
Глава 3
