при себе столь кровожадную тварь? Или это вынужденная мера, без которой в современном мире не обойтись?
Вероятно, однозначного ответа на этот вопрос не было и быть не могло.
– Пойдемте отсюда, – предложил Ермак, нарушая затянувшуюся тишину. – Время не ждет.
Василиса кивнула и первой устремилась к «Раптору», услужливо подставляющему голову, чтобы помочь своим боевым товарищам спуститься вниз.
Новый порыв ветра взъерошил Ермаку волосы, и черноволосый наемник снова вдохнул трупный запах. Город как будто намекал: «Однажды и ты умрешь. Возможно, уже очень скоро».
«Может, и так, – подумал Ермак. – Но пока что побарахтаемся. Ради Глеба. Ради… Бо. Ради… Василисы».
Закинув ружье за плечо, черноволосый наемник пошел следом за спутницей.
На первый взгляд это был не особо примечательный дом – за исключением того, что в его куполовидной крыше было больше дыр, чем в ином решете. С высоты полета здание напоминало огромный дуршлаг, покрытый толстым слоем черной копоти.
Каждый крылан, родившийся и выросший в Чертанове, знал, что в этом доме ему всегда будут рады.
Если бы кому-то из непосвященных свезло заглянуть внутрь хотя бы одним глазком, этот кто-то наверняка поразился бы зрелищем, ему открывшимся – ведь там, в этом здании, царили небывалые для московской Зоны чистота и порядок. На полу – никакого строительного мусора, да что там – даже помета или темных следов от мочи видно не было. Обглоданные кости валялись вокруг на полкилометра окрест, но только не внутри. Это было обязательное, незыблемое правило, за нарушение которого хозяин дома мог покарать крайне жестко, вплоть до смерти.
При этом есть внутри разрешалось.
Крыланы занимали огромный зал с витиеватыми толстыми колоннами, которые подпирали купол крыши. Задними ногами уцепившись за металлические перекрытия и завернувшись в уродливые черные крылья, мутанты свисали с потолка, точно шишки с веток елей-мутантов. Это была ночная смена. Дневная же слонялась внизу – наводила порядок после пиршества, которое устроили отдыхающие на потолке собратья.
Один из крыланов, прижимая охапку костей к груди, поднял голову и замер с открытой пастью. Взгляд его был устремлен на дверной проем, за которым царил полумрак: летучие мутанты отлично видели в темноте.
– Отец… – повернувшись к братьям, благоговейным шепотом объявил этот ошарашенный крылан.
Он был очень молод и оттого боялся хозяина дома больше прочих: юный «летун» просто не мыслил себе существование за пределами стаи, а потому рьяно выполнял любые поручения, которые давал их вожак.
Один за другим мутанты поднимали головы и зачарованно наблюдали за тем, как лучший из них шествует по коридору в направлении главной залы своего «замка». Остроконечные локаторы улавливали звуки шагов и скрежет – это края крыльев скребли по бетонному полу, оставляя на нем бледные дорожки следов.
Свежие кости выскользнули из рук юного крылана и попадали на пол. Ахнув, молодой мутант плюхнулся на колени и принялся снова собирать останки тура, съеденного намедни. Крылан успел поднять три кости, когда тяжелый взгляд уперся ему в макушку.
Юный мутант замер. Он хорошо знал этот взор. Правда, прежде не испытывал его на себе так долго.
Страх внутри взорвался, точно граната, и осколки его разлетелись по всему телу, заставив беднягу оцепенеть. Внимание хозяина дома могло значить что угодно – от благословения до проклятия, от поощрения до публичного наказания.
Но не станет же он отправлять на верную смерть совсем еще юного подданного за горсту костей, оброненных на пол?
Или… станет?..
– Посмотри на меня.
Голос хозяина, густой, резонирующий, на несколько секунд заполнил все помещение и сжал юного крылана в акустических тисках. Вздрогнув, молодой мутант робко поднял голову и исподлобья посмотрел на вожака.
Хозяин дома являл собой воплощенную мощь и несгибаемую силу духа. Его пожженная Красным полем шкура являла собой подлинное воплощение искусства, и юный мутант в очередной раз залюбовался причудливым рисунком на ней. Молодой крылан втайне мечтал, что однажды тоже испытает на себе действие убийственной полусферы и станет таким же умным, сильным и…
– Почему ты не приветствуешь меня? – с деланым удивлением спросил вожак. – Или я чем-то тебя обидел?
Юнец замер. Теперь ему стало безумно стыдно за собственную дерзость.
– Отец… – сказал молодой крылан, спешно упираясь лбом в бетонный пол.
Рядом загремели костями другие муты: опомнившись, вся первая смена торопливо приветствовала возвращение хозяина, а сам он стоял с горделиво вскинутым подбородком и смотрел на подданных маленькими черными зрачками. Глазные яблоки вожака крыланов покрывала красная паутина полопавшихся сосудов. Порой роговица начинала сочиться, и мутанты видели на грубой шерсти рыжие дорожки гноя. Вожак никогда не заострял на них внимания, но молодой крылан догадывался, что эти странные алые выделения как-то связаны с попаданием в Красное поле. Возможно, их предводитель
