местного выпивохи.
– Видок у тебя – хуже не бывает, – сказала я, наконец обнаружив его поселившимся в кабинете моего отца.
Арно устало посмотрел на меня и отвел взгляд.
– А у тебя такой вид, будто тебе от меня что-то нужно, – сказал он.
– Приятно слышать, особенно после того, как ты взял и исчез.
– По-моему, ты тогда без обиняков заявила, что в моей помощи больше не нуждаешься, – язвительно усмехнулся он.
Во мне нарастал гнев.
– Хватит! Не смей говорить со мной так.
– А какие слова ты хочешь от меня услышать, Элиза? Прости, что тогда не оставил тебя умирать? Прости, что твоя жизнь занимала меня больше, чем убийство Жермена?
Наверное, мое сердце чуть оттаяло. Но только чуть-чуть.
– Я думала, мы хотим одного и того же.
– Моим желанием была ты. Мне до сих пор тягостно сознавать, что из-за моей беспечности убили твоего отца. Я делал все, чтобы исправить эту трагическую ошибку и не допустить ее повторения. – Арно опустил голову. – Ты приехала сюда не просто так.
– Париж разваливается на куски, – сказала я. – Жермен ведет революцию к новым высотам вседозволенности. Гильотины почти круглосуточно отсекают головы.
– И как, по-твоему, я должен в это вмешаться?
– Арно, которого я люблю, не стал бы задавать мне подобный вопрос.
Я обвела рукой пространство, бывшее когда-то любимым кабинетом отца. Здесь я узнала о своем тамплиерском предназначении и здесь же родители рассказали мне о наследии Арно. Нынче отцовский кабинет превратился в лачугу.
– Ты лучше, чем жизнь, в которую сполз, – сказала я.
Арно молчал.
– Я возвращаюсь в Париж. Ты поедешь со мной?
Он понурил плечи, и на мгновение мне показалось, что сейчас мы расстанемся навсегда. Слишком много тайн отравляло озеро наших отношений. Могли ли мы рассчитывать, что когда-нибудь его воды станут чистыми? Другие решали за нас, навязывали нам свои замыслы. Все это калечило нашу любовь.
Но он встал, словно принял решение, поднял голову и посмотрел на меня. В глазах, хотя и затуманенных похмельем, появился знакомый блеск. Они снова обрели цель.
– Мне нужно здесь задержаться. Я не могу уехать, не позаботившись о Ла Туше.
Ах да, Алоис Ла Туш. Новый член нашего… или правильнее сказать, «их» ордена. Новый приближенный Жермена. Это он отреза?л руки и ноги парижским нищим. Участь этого живодера меня не волновала. Пусть Арно его убивает. И все же…
– Тебе так приспичило от него избавиться? – спросила я. – Чем дольше мы ждем, тем больше вероятность, что Жермен ускользнет у нас из-под носа.
– Ла Туш уже который месяц подряд измывается над Версалем. Мне уже давно нужно было оборвать жизнь этого мерзавца.
Здесь Арно был прав.
– Хорошо. Я позабочусь о транспорте. А ты смотри не наломай дров.
Арно посмотрел на меня. Я улыбнулась и смягчила наше прощание, добавив:
– И постарайся, чтобы тебя не поймали.
3 апреля 1794 г
– С тех пор как ты покинул Париж, город разительно изменился, – сказала я, когда на следующий день мы уселись в повозку.
– Значит, очень многое придется выправлять, – кивнул мне Арно.
– Но в поисках Жермена мы не продвинулись ни на шаг.
– Это не совсем так, – возразил он. – Есть у меня одно имя.
– Кто? – насторожилась я.
– Робеспьер.
Максимилиан Де Робеспьер. Человек, ставший известным всей стране. Его называли Неподкупным. Глава якобинцев, фактический правитель Франции. Неудивительно, что этот человек обладал громадной властью.
– Лучше расскажи, что ты узнал о нем.
– Элиза, я все видел, – сказал Арно и поморщился, будто не в силах совладать с воспоминаниями.
– Что значит «все»? – осторожно спросила я.
