Происхождение

дольше, чем нерелигиозные. Страх перед всемогущим Богом всегда удерживал людей от преступлений.

– Возможно, – возражал священнику ученый. – Но даже если мы согласимся, что в религиозных сообществах меньше эксцессов и они долговечнее, это никоим образом не доказывает реальность богов, в которых они верят.

Лэнгдон невольно улыбнулся. Интересно, как бы на все это реагировал Эдмонд? Его презентация одинаково мобилизовала и атеистов, и креационистов. И они схлестнулись в бескомпромиссной словесной схватке.

– Почитание Бога – это как добыча горючих полезных ископаемых, – уверенно заявлял один из противников религии. – Многие понимают, что это путь в никуда, но чтобы остановить этот процесс, потребуются слишком большие затраты.

На стене-экране замелькали старые фотографии.

Плакат, вывешенный креационистами на Таймс-сквер: «Не будь обезьяной! Опровергни Дарвина!»

Дорожный указатель в штате Мэн: «Не тормози около церкви. Ты уже не ребенок, чтобы слушать сказки».

И еще один: «Религия: потому что трудно думать самому».

Реклама в магазине: «Всем атеистам: слава Богу, вы заблуждаетесь».

И наконец, лаборатория и ученый в майке с надписью: «В начале сотворил человек Бога».

Лэнгдон смотрел на все это удивленно. Неужели они так и не поняли, что именно сказал Эдмонд? Жизнь появилась в результате действия законов физики. Открытие Эдмонда абсолютно однозначно и неопровержимо. Правда, у Лэнгдона в связи с этим возник один вопрос, который, похоже, пока никому не приходил в голову. Законы физики способны привести к зарождению жизни… Но кто создал сами эти законы?!

Получается интеллектуальная комната с зеркальными стенами, где отражения отражений замыкаются в круг. Голова гудела. Лэнгдон чувствовал: предстоит еще долгий путь, чтобы только начать осознавать открытие Эдмонда.

– Уинстон, – повысил он голос, пытаясь перекричать телевизор, – ты не мог бы все это выключить?

Мгновенно стена погасла, и в комнате стало тихо.

Лэнгдон закрыл глаза и облегченно выдохнул.

Царит блаженная тишина.

Он стоял, наслаждаясь покоем.

– Профессор, – заговорил вдруг Уинстон. – Вам понравилась презентация Эдмонда?

Понравилась? Странный вопрос.

– Это все так волнующе. И так… тревожно, – ответил он. – Сегодня Эдмонд дал миру много пищи для размышления. Но проблема вот в чем, Уинстон: что будет завтра?

– Это зависит от того, смогут ли люди отринуть старые верования и принять новую картину мира, – сказал Уинстон. – Эдмонд недавно признался мне, что настоящая его мечта – не просто разрушить старые религии. Он хотел создать новую. Универсальную. Такую, которая объединила бы всех людей. Он считал, если доказать людям, что в мире правят только законы природы, человечество признает естественную теорию происхождения и перестанет воевать, доказывая, что один обветшалый миф лучше другого.

– Благородная цель, – сказал Лэнгдон. Он вдруг вспомнил, что у Блейка тоже есть произведение на эту тему – «Все религии – едины».

Наверняка Эдмонд читал его.

– Эдмонда очень печалило, – продолжал Уинстон, – что человеческий разум склонен возводить плоды своих фантазий в ранг божества, а потом во имя этого божества убивать других людей. Он верил, что универсальные научные истины смогут объединить людей и послужат основой для жизни будущих поколений.

– Идея сама по себе прекрасная, – сказал Лэнгдон. – Но в душах многих людей чудеса науки не могут поколебать веру в Бога. Многие по-прежнему верят, что Земле всего десять тысяч лет, и никакие археологические данные не способны убедить их в обратном. – Он помолчал. – С другой стороны, есть и ученые, которые не способны признать, что в религиозных текстах тоже есть истина.

– Но ведь это не одно и то же, – возразил Уинстон. – И хотя с точки зрения политкорректности следовало бы одинаково уважать научный и религиозный взгляд на мир, мне кажется, что такая стратегия опасна. Человеческий разум развивается путем отрицания старых истин и принятия новых. Так развивается вообще все. Говоря терминами Дарвина, религия, отрицая научные факты и отказываясь менять свои доктрины, напоминает рыбу в пересыхающем пруду, которая не хочет искать место поглубже, потому что не верит в то, что мир изменился.

Очень похоже на то, что сказал бы Эдмонд, с тоской подумал Лэнгдон. Ему так не хватало друга.

– Судя по тому, что происходит сейчас, в ближайшем будущем нас ждут долгие и жаркие дебаты. – Лэнгдон вдруг вздрогнул от неожиданной мысли. – Кстати, о будущем. Уинстон, а что будет с тобой? Теперь, когда Эдмонда… нет.

– Со мной? – Уинстон рассмеялся своим странноватым смешком. – Ничего. Эдмонд знал, что умирает, и обо всем позаботился. По его завещанию «E- Wave» переходит в распоряжение Суперкомпьютерного центра Барселоны. Они знают об этом и через несколько часов вступят в права владения.