Мне снится мужчина, отмеченный страшным знаком и изгнанный собственным народом.
Мне снится женщина с лицом Белой Ведьмы, полюбившая отмеченного мужчину.
Мне снится отвергшая её семья.
Мне снится, как растёт её плоский белый живот.
Мне снится малыш в её утробе и слабеющее тело. Все силы женщины уходят, чтобы принести в мир новую жизнь.
Мне снится ребёнок, отмеченный с рождения.
Мне снится смерть Ведьмы и плач отмеченного мужчины.
Мне снится, как плачут отец и дитя.
Мне снится, как мужчина идёт сквозь леса.
Мне снится женщина, спрятавшая ребёнка.
Мне снится другая, прижавшая малышку к сердцу, как родную.
Мне снится пустота, пустота, пустота…
Когда я просыпаюсь, оказывается, мама уже ушла на работу. Не знаю, как мы с ней будем дальше жить, но в мыслях у меня прояснилось, я вижу и понимаю больше, чем вчера. Побуду здесь, а потом решу, что делать дальше. В чайнике есть вода, а в жестяной банке – сухие чайные листья. Заварю чаю – чай решит все проблемы, ведь так?
Я наливаю уже вторую чашку, когда раздаётся стук в дверь.
– Софи? Вы дома? – слышится голос Верити. – У меня письмо для Леоры.
Делаю глубокий вдох для храбрости и открываю дверь.
Единственная, кого я ни за что не хотела бы обидеть, единственный невиновный участник во всей этой мешанине – это Верити. Она смотрит на меня раскрыв рот, в руке у неё конверт. Пытается что-то выговорить, но сказать ей нечего. Сунув письмо мне в руку, Верити уходит, бросив на меня лишь один взгляд через плечо. Один взгляд, но он красноречивее всех слов.
И я не догоняю её.
Стою и смотрю, как из моей жизни уходит лучшая подруга.
Сидя за столом, я рассматриваю государственную печать на конверте, а потом с криком яростной безысходности луплю кулаком по деревянному столу. Сколько всего я хотела бы сказать Верити! Извиниться, узнать, что случилось с ней после той церемонии. Наверное, она работает на прежнем месте, иначе не доставляла бы письма с государственными печатями. Но всё ли в порядке у неё на работе? Разговаривать с Обелем и с мамой было легче: мы все хранили друг от друга секреты, нам было что прощать друг другу. Но Верити делала мне только добро, всегда была храброй, всегда на моей стороне. Я не заслуживаю такой подруги. Я предательница.
Оставив письмо на столе, я выливаю остатки чая в раковину. Ничего не хочу, тошнит. Стараюсь не выпускать письмо из виду, словно это ядовитое насекомое, готовое удрать в любую минуту.
Возвращаюсь к столу и беру в руки конверт.
Когда-то я читала историю о девушке, которой дали ларец и велели никогда его не открывать. Всем известно, что подарок, который нельзя открыть, – не подарок вовсе, а проверка. Девушка не выдерживает и открывает ларец, выпуская в этот мир всё возможное зло. Слушая эту историю, укоризненно качаешь головой: вот глупая, сама во всём виновата!
Сломав печать, я читаю письмо:
