вход закрывала огромная дверь, обитая железом. Когда-то башня служила домом всему ковену Малкинов, но теперь здесь обитали только две дикие ламии. Перед войной и неприятельской оккупацией ковен поручил мне убить их и вернуть башню клану. Я отказалась, объяснив, что ламии слишком сильны и что такая попытка неизбежно приведет к моей смерти.
Одна из ведьм насмешливо скривилась:
– Вот уж не думала, что придет день, когда Грималкин признается, что есть враг, который ей по не силам!
Издевка стоила ей сломанной руки, после чего я поочередно взглянула на каждую ведьму. Все они так боялись меня, что опустили глаза.
Я солгала тогда. Как следует подготовившись и вооружившись, я наверняка справилась бы с ламиями, особенно если сумела бы сама выбрать место и время для схватки. Пока, однако, их проживание в башне служило моим интересам. Там находились сундуки, принадлежащие моему союзнику, Томасу Уорду, и в одном из них хранились знания и вещи, которыми владела его мать: в один прекрасный день все это могло помочь нам в борьбе против дьявола и его прислужников. Пока ламии оставались в башне, за сундук и его содержимое можно было не беспокоиться.
В своем телесном обличье я бы воспользовалась туннелем, который вел в темницу глубоко под башней, и уже оттуда поднялась бы наверх. При столкновении с ламией в ограниченном пространстве некоторое преимущество было бы на моей стороне. А вот встреча на открытой местности не обещала ничего хорошего, поскольку обе хранительницы умели летать.
Вскоре после того как ковен совершил ритуал вызова дьявола, я приняла участие в сражении на холме Пендл. Нас атаковал сброд из деревушки Даунхэм. Мы бы расправились с ними без малейших затруднений, но ситуацию изменило вмешательство ламий. Клинки мои были точны, но противник не сдавался, и, хотя ножи по меньшей мере полдюжины раз достигали цели, чешуя ламий оказалась защитой лучшей, чем самая крепкая броня. В ту ночь погибли многие ведьмы.
Приблизившись ко рву, я испытала странное ощущение: меня словно потянуло назад, к собственному телу. Никогда прежде мне не случалось удаляться от него на такое расстояние. Тонкая невидимая нить, соединявшая меня с телом, могла порваться, что незамедлительно повлекло бы мою смерть. Вот этого я всегда боялась. Может быть, именно поэтому некоторые шаманы не находили пути назад и умирали: они улетали слишком далеко, и связь обрывалась. Но имело ли это значение сейчас? Моя смерть в любом случае рядом. Если Агнесса не найдет противоядия, жить мне остается недолго.
Я пересекла ров и просочилась сквозь плотный камень башни. Жилые помещения пребывали в том же состоянии беспорядка, что и во время осады, когда солдаты пытались пробить в стенах брешь, обстреливая их из восемнадцатифутовых орудий.
Мой клан ушел из башни через туннели, прервав трапезу и оставив на столах недоеденную еду. Брешь потом заделали во время недолгой оккупации Маулдхиллов, которых в свою очередь изгнали ламии. На полу валялся мусор; рядом, в кладовой, гнила в мешках картошка и плесневела морковь. К счастью, моя душа не чувствовала запаха. В висящих по углам сетях паутины чернели пятнышки запутавшихся в них высохших мух. По каменным плитам сновали тараканы.
И посреди всего этого хлама стоял большой запертый сундук, принадлежавший матери Тома. В целости и сохранности.
С первого же взгляда я заметила кое-что любопытное. На сундуке не было ни паутины, ни даже пыли. И рядом с ним высилась небольшая стопка книг. Откуда они взялись? Не достали ли их из сундука? А если да, то кто их читает?
Поскольку башню охраняли ламии, Том Уорд не стал запирать сундук на замок. Но недавно здесь побывал кто-то, и этот кто-то несомненно заглянул внутрь. Меня захлестнула волна злости. Где эти ламии?! Как такое могло случиться?!
Я проплыла над ведущими вверх ступеньками и вылетела к зубчатым стенам башни, где обнаружила еще два сундука. Когда-то в них держали спящих ламий. Никому не нужные, оставленные на произвол времени, сундуки, как и каменные плиты под ними, давно покрылись мхом. Поскольку все вокруг было зеленым, определить на глазок, сгнило дерево или нет, не представлялось возможным.
Я огляделась. Со всех сторон башню окружал Вороний лес. Было тихо и спокойно. Внезапно откуда-то издалека послышался крик, походивший на крик падальщика, но более глубокий, как будто он вырвался из горла существа намного крупнее. А потом зеленый лик полумесяца на мгновение скрыла тень. Одна из ламий возвращалась в башню.
Она устремилась ко мне – четыре крыла, защищенная черной чешуей нижняя часть тела, сильные лапы с когтями, сжимающие какую-то добычу. Дважды облетев башню, ламия бросила то, что принесла, на стену, недалеко от того места, где в воздухе висела я. Груз упал с глухим стуком, и по каменной плите потекла кровь. Мертвая овца. Похоже, ламия вернулась с охоты. Но где ее сестра?
Она снова устремилась к башне, и я машинально потянулась за кинжалом. Но потом вспомнила, в каком состоянии пребываю. Впрочем, даже будь я в облачении из плоти, это место определенно было не самым лучшим для схватки со столь грозным противником.
Опустившись на сундук, ламия ухватилась кривыми когтями за крышку – дерево не рассыпалось, а значит, не сгнило. Выглядела эта тварь весьма устрашающе, и справиться с ней было бы нелегко, даже если бы она не летала. Размерами ламия превосходила меня, а если бы встала во весь рост, высотой была бы девять, а то и десять футов. Задние лапы заканчивались крепкими когтями и могли удержать упитанную овцу и даже корову. Что до передних лап, то они походили на человеческие руки и умели владеть оружием. Когти были чуть длиннее женских ногтей, но гораздо крепче и острее – ламия могла разорвать ими лицо или разрезать шею.
Внезапно ламия уставилась на меня, и я поняла, что она меня видит. Была ночь, но лунного света должно было хватить для того, чтобы я оставалась
