Пожалуй, впервые за все время, что мы с Танни остались одни, я не знала, как быть. Как помочь, как исправить то, что произошло. Получится ли у меня все исправить? Можно ли такое исправить вообще?!
Мразь! Дерьмо! Урод моральный!
Ладно, хрен с ним, с Миком. И даже с эсстердой Броджек, но отчим?!
Как я могла быть такой дурой? Как вообще могла поверить, что ему действительно важна Танни?!
Ему. Им обоим!
Почему я не стрясла с Хейда имена посетителей «Веалии»?! Почему не развернулась, не побежала за парочкой, не вгляделась в лицо этой мрази, в его самоуверенную ухмылочку, показавшуюся знакомой?! Почему ничего не сказала Танни?!
Потому что торопилась на встречу.
Потому что сгорала во флайсе с Рэйнаром.
Потому что…
Дабы не подпалить что-нибудь еще, разделась и пошла готовить ужин — из того, что нашлось в холодильнике и могло быстро превратиться в горячую еду. Можно было позвонить в службу доставки, но мне нужно было отвлечься.
А главное, у меня даже получилось.
И ничего не пригорело. Нигде.
Разложив по тарелкам, хотела отнести наверх, но потом решила, что Танни полезнее будет вылезти из комнаты. Особенно сейчас, когда ее спальня напоминает побоище. Она и правда напоминала: к разломанной приставке присоединились ботинки, обрывок подарочной упаковки, носок, леденец, беспорядочно разбросанная одежда. Не просто разбросанная — ощущение было такое, что джинсы, свитер и куртку смело ураганом.
Сама Танни свернулась на кровати клубочком: закутавшись в одеяло, с мокрыми после душа волосами и заплаканным лицом. Спящая, она выглядела совсем девчонкой. Да что там, она и была совсем девчонкой.
Немного постояла, глядя на сестру, потом погасила свет и вышла.
Сейчас, когда эмоции схлынули, разум стал холодным, как небо. Наверное, никогда раньше он не был таким холодным.
С отчимом разобрались.
На очереди эсстерда Броджек. И Мик.
Секретарь директрисы не успела и слова сказать. Я прошла мимо нее, не размениваясь на приветствия или на то, чтобы повесить в шкаф куртку.
— Эсса Ла…
Вторая половина имени застала меня уже в кабинете Мильмены Броджек, которая вскинула голову не то на мои шаги, не то на голос Мальтии:
— …дэ.
Секретарь влетела следом, раскрасневшаяся и напуганная.
— Эсса Ладэ… Эсстерда Броджек, простите, я не успела… она…
— Вам платят за то, чтобы вы все успевали. — Директриса поднялась, раздувая ноздри, и глянула на девушку так, что любая другая на ее месте испарилась бы. Буквально. Хотя я даже приблизительно не представляла себе, как секретарь могла меня остановить. Несмотря на то что была чуть выше и немного объемнее, ей пришлось бы проявить как минимум сноровку Рагги Харримана, ловца флангстонской сборной по гратхэнду. — Кажется, я предупреждала, что занята. Вам придется подождать, эсс…
— Нет, — сказала я, — не придется. А вот вам придется многое мне объяснить, эсстерда Броджек.
Директриса стала пунцового цвета, из-за чего пучок волос показался еще более блеклым, а водянистые глаза потерялись на треугольном лице.
— Да что вы себе позволяете… — начала было она, но я подняла руку.
— Не больше, чем вы. Хотите продолжать при секретаре?
Секретарь не знала, куда себя деть. А заодно меня. Но если с первым еще можно было что-то поделать, то со вторым вряд ли.
— Мальтия, оставьте нас, — наконец произнесла эсстерда Броджек.
С таким видом, словно глотнула сока лици без подсластителя. Не дожидаясь приглашения, я прошла к директорскому столу и села.
— Не помню, чтобы я приглашала вас садиться, эсса Ладэ.
— Не уверена, что мне требуется ваше приглашение, — сообщила, глядя в глаза директрисы.
На какое-то время в кабинете повисло молчание. Напряжение сгущалось, я чувствовала ледяные ожоги, которые вплавляло мне в спину возмущение директрисы. Видимо, она ждала, что я обернусь и признаю свою ничтожность, но так и не дождалась. Тишину нарушил четкий стук каблуков. Мильмена Броджек обошла меня и приблизилась к своему столу.
— Неудивительно, что в вашей семье творится такое.
— Удивительно, — сказала я, — что такое творится в вашей школе. Отцу Лодингера вы тоже звонили?
