выходила из комнаты только в школу, погулять или поесть.
Я не настаивала: личное есть личное. Не надоедала, в свободные часы старалась вытащить в кино или в парк. Наши отношения с каждым днем становились теплее, только привычка рисовать в одиночестве осталась. Но то, что сестра показывала, было чудесно. Ее создания оживали внутри планшета — люди, драконы, здания становились вполне реальными. От трехмерной красоты захватывало дух, но размещать рисунки на сайтах Танни по-прежнему не хотела.
«Не хочу выслушивать от всяких», — оговорилась как-то раз.
Больше мы к этой теме не возвращались.
Она и с преподавателями-то обсуждала только технику рисунка, потому что иначе нельзя. Я видела несколько ее картин, нарисованных по урокам. Заключенные в рамки классической школы, они выходили гораздо более плоскими, чем самый простенький самостоятельный рисунок.
Не думала, что это пойдет дальше увлечения, но вот пошло.
И меня это несказанно радовало.
— Ладно, — сказала я, — мне и правда нужно в душ.
Потрясений на сегодняшний день хватит. А то мало ли, сейчас Халлоран признается, что ему рассказали про Мика, и мой мир никогда не станет прежним. Вот только рассказывать он не спешил, равно как отпускать мою талию. Напротив, привлек еще ближе к себе, коснулся губами губ. Мягко и осторожно, словно впервые пробуя нашу странную близость. Придумать которой определение у меня пока ну никак не получалось.
— В ду-уш, — пропела я, выворачиваясь из объятий.
И ускользнула за дверь раньше, чем Рэйнар успел что-либо сказать, а я — что-либо подумать.
Не надо об этом думать, вредное это занятие!
Лучше немного привести себя в порядок и лечь спать. А завтра, то есть уже сегодня на свежую голову решать, как быть. С тем, что за мной приехали в Ландстор-Холл. С тем, что отвезли домой, проводили и пили на кухне кофе с моей сестрой. С тем, что по милости Ирргалии или кого-то еще из иртханов я теперь напоминаю Приайлан-Обэ — злого духа, принимающего обличье женщины и заманивающего мужчин в ловушки пустынников.
Считается, что эта женщина погибла, потому что провалилась в такую ловушку, а возлюбленный струсил и не пожелал ее спасти. С тех пор она мстит всему сильному полу за предательство и свою жестокую смерть. Левая сторона лица этого существа прекрасна, а правая — отражает истинную суть. Ладно, насчет прекрасной левой стороны я погорячилась, потому что забыла нанести на ресницы средство для снятия макияжа. И теперь стала еще больше похожа на мальчика из фиянского ужастика.
Провозившись в ванной чуть дольше, чем рассчитывала, вышла в спальню.
Там меня уже дожидалась сумка, оставшаяся в Ландстор-Холле. На кровати лежали несколько коробочек и пузырьков с лекарствами. Отдельно — мой телефон с непринятыми вызовами от Рольгена и Танни.
Помимо прочего, в телефоне обнаружилось сообщение: «Доброй ночи, эсса Ладэ».
Разбирая постель, я почему-то знала, что не найду его внизу.
И на кухне с Танни тоже не найду.
Это было правильно и привычно. В отличие от всего, что было до.
Только немного грустно.
Обклеив укусы целебными пластырями, устроившись на подушках и завернувшись в одеяло, я снова смотрела на Лаувайс. Из-за обрушившейся на город темноты и надвигающейся бури подсветка выхватывала тут и там клочья снежных туч — высотка казалась еще более яркой и недосягаемой, чем обычно.
Тем не менее я прилепила телефон к настенной панели зарядки над тумбочкой.
Недолго водила пальцем по дисплею, не позволяя ему погаснуть. Смакуя почти забытое обращение «эсса Ладэ».
А после все-таки написала: «Доброй ночи, местр Халлоран».
ГЛАВА 5
Дурацкая прядь никак не желала держаться там, где нужно. То и дело норовила соскользнуть, приоткрывая заметно уменьшившееся красное пятно на щеке. Отчаявшись что-нибудь сделать с этой подвижностью, решила воспользоваться старым проверенным способом — лаком суперсильной фиксации от «Латрикс». Только с ним волосы выглядели естественно и лежали как положено. В итоге мне удалось подцепить локон, повесить его на остальные. Блестящая прядь легла как влитая, там я ее и подстерегла струей из баллончика. Лента на волосы — и готово!
Новый образ мне даже понравился, была в нем какая-то загадка. Справа лицо скрывала завеса волос, открывая только линию подбородка.
