– Я тоже, – кивнул он. – Исключает свободу воли.
Так они покачивались из стороны в сторону, ощущая невозможное, запретное слияние, точно были одним целым.
– Я очень подурнела.
– Разве? – Он смерил ее взглядом сверху вниз, бросил на барную стойку карточку – пусть спишут, загреб бутылку ликера и увел Елену в ее номер.
– И не стыдно такую гадость? – В баре был коньяк, а Мут выплюнул в него лед.
Елена все еще боялась разжать руки.
– Потом.
Они не переставали быть одним целым. Только сбросили одежду и добрались до кровати.
– Как ты мог?
– Как только я смог…
Утро встретило ее так, как встретило. Алекс докурил, послал бычок вниз, вернулся к кровати и присел на корточки.
– А твои подданные не будут роптать, что их губернатор стоит голышом на балконе? – ехидно спросила Елена.
– Это подданные Государя, – парировал Алекс. – Пусть ему и приносят жалобы. – Потом хлопнул себя по лбу. – Забыл, Костя же не курит!
Назрел момент рассказать все. Елена села в кровати и взяла его за руку.
– Что бы ты ни сказал…
– Да ничего страшного не скажу, – успокоил он. – Меня нашли через два дня после расстрела в домике егеря.
Слабость после медицинского регенератора еще оставалась. Кройстдорф не говорил, хотя все раны уже затянулись. По его мнению, Другий провел операцию очень успешно. Со знанием внутренних тонкостей. На место доставили шарька Герундия и, как собаку, пустили по следу хозяина.
Прошла метель, и цепочки лап «большеногих» были давно заметены, как и кровавые пятна. Но зверек хорошо различал их и под спудом новых снежных наслоений. Он привел оперативную группу прямо к усадьбе егеря, и тот был крайне потрясен, когда узнал, кого именно выловили его «чубаки». Егеря поощрили новыми антигравитационными санями, «большеногих» – хлебным довольствием. А Алекса увезли и засунули в Склиф, где хирурги залатали дырки заново, очень досадуя на нерадивого лесника. В ране остались и обожженные края старых органов, и даже трава, сучки да камешки, которые «чубаки» подцепили вместе со снегом, когда останавливали кровотечение.
Теперь Кройстдорф был как новый, но вставал вопрос, объявлять ли об этом по всей империи? Генерал Другий справлялся очень пристойно. Жаль двигать обратно вниз. Леонтий Васильевич являлся одним из тех замечательных людей, которых очень любит начальство за их ум и расторопность, но никогда не показывает более высокому руководству: вдруг заметит? В данном случае Другий показал себя сам, и Карл Вильгельмович не желал отнимать у него лавры.
Несмотря на развитые амбиции, в данном случае Кройстдорф готов был удовлетвориться местом начальника контрразведки, или начальника личной охраны императора, или… Вот последнее особенно заинтересовало их с Максом.
В будущей войне Марсианской колонии суждено принять первый удар. Потом уже доберутся до Япета. Не зная, что он жив, Альянс будет увереннее. Наглее. Легче обнаружит свои силы. Из-за самодовольства легче совершит ошибки. Поэтому рано воскресать даже для самых близких.
За генерал-губернатором всегда водятся грешки. Константина просто попросили исчезнуть с семьей в Фаль. Пожить под тщательным надзором, пока брат не разберется, что к чему. А там, глядишь, новая должность подвернется на астероиде или в Сибири, подальше от внимания прессы. Только на новом месте ни-ни, никаких попущений.
Так Алекс попал на Марс и исподволь, еще до официального разрыва с Альянсом, готовил колонию к войне. Он инсценировал собственные похороны. Через третьи руки надоумил Варьку позвать Елену на присягу. Сам проследил, чтобы ей достался нужный билет. Герундий остался с ним и жил в качестве живой игрушки в кабинете.
– Вот видишь, теперь
Елена сидела, положив ему руки на плечи. Меньше всего ее сейчас беспокоили формальности.
– Но тайно мы все-таки обвенчаемся. – Он порылся во внутреннем кармане скомканного мундира и достал многострадальный родовой перстень. – Я с ним и тонул, и помирал. Знаешь, с твоей стороны будет…
Елена быстро вставила палец в кольцо.
– Хорошо. Только опять свидетели…
– Императорская семья подойдет?
Примечания
