– Слушай. – Елена взяла его за обе руки. – Я должна сказать тебе… думала, удастся поссориться из-за «Долгоруковой». Накричать на тебя, обидеть. Не вышло.
«Какая она чудесная!» – Алекс попытался притянуть ее к себе, но встретил неожиданное сопротивление.
– Дослушай, это важно.
– Да что важно-то? – рассердился Кройстдорф. – Что не может подождать до утра? Мы уже у портала. Через минуту будем в Москве.
По лицу Елены было видно, что она очень хотела бы сделать вид, будто все в порядке, но…
– Я не могу поехать к тебе. И вообще больше ничего не могу.
– Чего не можешь?
– Стать баронессой Кройстдорф, – выпалила она. – Ты просто не понимаешь. Думаешь, в истории с парламентом ты обошелся сам? Или эти материалы о твоих геройствах в Сибири я одна загрузила со своего персональника? Когда обычный человек так делает, все его усилия растворяются, как соль в море. Нужна поддержка тысяч блогеров, доступные сайты, те, кто будет орать в комментариях, банить несогласных. Словом, нужна структура.
Кройстдорф смотрел на нее, смаргивая короткими рыжими ресницами. Он до сих пор не понимал.
– Я выкупила твою голову, – с грустью сказала Елена, – попросив помощи у информационной корпорации «Мисука». У тех, кто умеет влиять на настроения и действия людей. Ты сам видел, на что они способны. Скоро я стану госпожой Мисука. Их владелец учился со мной еще в школе. Я его первая любовь.
Кройстдорф фыркнул. Министров он сажал! Нароет компромат и на Мисуку.
– Ты все еще не понял, – покачала головой Коренева. – Они могущественны. По-настоящему. Без дураков. Если ты попробуешь их тронуть, как тебе сейчас наверняка хочется, они просто похоронят твою контору. Да еще и ославят на весь свет. Хочешь окончательно потерять репутацию? А репутацию «обожаемых монархов»? – Елена сжала губы. – Они это могут. Я видела.
Машина уже ехала по Москве, спускаясь с Боровицкого холма.
– Не связывайся, – потребовала она. – Это киты. Одного удара их хвоста… Останови машину.
– Я тебя никуда не отпущу, – очень строго сказал Кройстдорф. – Знаешь, мне плевать на твои договоренности.
Все-таки Елена ушла. На следующее утро, пока он спал. Его дом слушался ее голоса, и это преимущество, которому они недавно так смеялись и радовались, теперь обернулось против него. Хоть бы туфельку на пороге оставила!
После этого присутствовать на докладе, на заседании Государственного Совета, слушать старых пердунов на тему «как нам обустроить Россию» – выше сил.
Кройстдорф хотел сказаться больным, проваляться дома в кровати, глядя в потолок и ожидая звонка из Фаля, чтобы врать: «Все в порядке, постараюсь на денек вырваться». Застрелиться он хочет, а не вырваться, как будто-то кто-то ворочает щипцами под солнечным сплетением. Была бы изжога – да только не с чего. Несварение души.
Звонок все-таки раздался, и недовольный голос Макса спросил:
– А ты где?
Оказывается, он еще с рассвета должен топтаться на кремлевских паркетах! Несчастные часов не наблюдают. Нужно было вскочить, просить прощения, мчаться…
– Меня сегодня заменяет Леонтий Васильевич, – сказал Алекс.
– А я почему об этом не знаю? – Император говорил в нос. – Вчера нельзя было сказать? И, кстати, как Другий мог заменить тебя на приеме британской делегации.
Конечно, в таких случаях его дело – просто стоять и молчать, изображая солидность. Но все же, все же… не каждому чину дозволено надувать щеки в непосредственной близости от монарха.
Британское посольство, как он мог забыть? Визит готовили месяца полтора. С обеих сторон были согласованы все реплики и, кажется, даже жесты. Министр иностранных дел Корнилов, носивший звучное название «канцлер», расписал протокол по нотам.
– Ты проспал? – догадался царь. Ему явно хотелось поругаться. Но вид вялого, ни на что не реагировавшего друга озадачивал. Вчера тот был счастлив.
– Хочешь, я к тебе приеду?
Прежде чем Кройстдорф успел ужаснуться своей неприбранной спальни, воздух запах пригоревшим чайником, и крайне удивленный Макс появился в разрыве реальности у окна.
– Тебя девушка бросила? – пошутил он. И осекся. Вид друга в тоскливом интерьере был красноречив. Не хватало только пустой бутылки, катающейся под кроватью.
Император без приглашения сел, попутно сбросив с кресла старые штаны Алекса с лампасами, давно превращенные в домашние.
