было купить за деньги, но он был немолод. Ликование от успешного слияния «Ютани» и «Вейланд» уступило место все усиливающейся тревоге по поводу недавних происшествий.
Номо быстро домчался до третьей базы, заработав очко для «Ласточек», которые укрепились на лидерских позициях. Стадион взорвался овацией, но в частной ложе царило подавленное настроение.
– Отец, – повторила Дженни с нажимом. – С тобой все хорошо? Я могу чем-нибудь помочь?
– Что? – Ютани, встрепенувшись, улыбнулся дочери. – Нет, нет, Дженни, все хорошо. Просто задумался, вот и все.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – ее голос звучал неодобрительно. – И если ты не прекратишь такие «раздумья», то получишь удар. Какая разница, улетит «Завет» или нет, если ты умрешь прежде, чем это произойдет.
– Мудрое замечание, – все так же улыбаясь, сказал Ютани. – Легко сказать, сложнее сделать, – повинуясь нажатию пальца, кресло откатилось от обзорной позиции, с который были видны стадион и игра. – Я хочу поговорить с твоей матерью.
– Сейчас? – она указала на поле. – Игра скоро закончится.
– Нет, если команды продолжат в том же духе. Это любопытно, но я не могу расслабиться на достаточно долгое время, чтобы насладиться этим зрелищем. Я думал, что игра поможет, но мне сложно думать о чем-то еще, пока ситуация вокруг «Завета» не разрешилась.
Он поднялся и, приказав пытавшемуся поехать следом креслу оставаться на месте, подошел к дочери и нежно поцеловал ее в лоб.
– Наслаждайся за меня, дочка. Если я не успею вернуться к последнему иннингу, то ты мне все расскажешь.
Дженни покорно вздохнула.
– Я надеюсь, это неприятное дело вскоре завершится. Ради твоего блага.
Усмехнувшись, Ютани предостерегающе погрозил пальцем.
– Ради блага компании.
Она положила руку на подлокотник, куда была встроена панель управления.
– Хочешь, я опущу экран? Чтобы отрезать шум игры?
– Нет. Получи удовольствие от игры – для меня, – подняв руку, он провел ею по редеющим волосам. – У меня есть собственный защитный экран.
Он двинулся в глубину роскошной ложи, зная, что Дженни о нем тревожится. С этим было ничего не поделать. Он мог прятать свои чувства от других, но не от нее. И Сакико тоже всегда видела правду, независимо от того, как он старался ее скрыть. Ее проницательность была из области псевдотелепатии, ведомой только женам.
Его подчиненные и директора были умелыми, компетентными, даже понимающими людьми, но никто из них не мог стать таким спутником, как Сакико. Заднее помещение частной ложи на бейсбольном стадионе могло показаться странным хранилищем для кремированных останков возлюбленной, но если Хидео был любителем игры, то Сакико являлась преданным фанатом. Указания о том, где устроить ее хака, могилу, были совершенно ясными. Они обсуждали это довольно подробно, когда стало известно о серьезности болезни. Размещение хака на стадионе стало компромиссом: Хидео наотрез отказался развеивать ее прах на круге подачи.
Освещение в небольшой комнатке было приглушенным, соответствовавшим ее назначению. У задней стены группой стояли несколько небольших колонн и табличек. Все они были вырезаны из цельного африканского малахита и отполированы – зеленый цвет Сакико любила больше всех. Взяв из шкафа большую бутылку чистой воды, Хидео приступил к уборке, а потом при помощи традиционного ведра и ковшика совершил очистительный киемеру. В отсутствие живых цветов здесь в изобилии присутствовали искусственные орхидеи и другие экзотические растения. Их создали вручную, и с таким искусством, что цветы невозможно было отличить от настоящих. В двойных серебряных канделябрах горели электрические свечи. Когда Хидео подошел ближе, они автоматически увеличили яркость.
Взяв из открытой коробки палочку самовоспламеняющегося ладана, Хидео зажег ее и с нежностью поместил на пустую подставку. В открытом хрустальном графине еще оставался зеленый чай, и он не стал его доливать.
Хидео опустился перед хака на колени, сев на пятки, сложил пальцы перед собой и поклонился. В последнее время, когда он принимал правильную позу, у него болели лодыжки. Хидео игнорировал боль. Он шутил сам с собой, что Сакико оценила бы такую жертву. Он выпрямился, положил руки на бедра и поднял взгляд на могилу.
– Сегодня у меня нет для тебя приношения, Сакико, не считая того, что «Ласточки» выигрывают, – он улыбнулся. – Зная тебя, я думаю, что этого должно быть достаточно. Тем временем проблема, о которой я говорил с тобой в последний раз, остается, и я – я не знаю, что делать. Мы все еще не нашли виновников, и без этого знания невозможно организовать отпор. Кажется, наши люди подбираются к ответу, но отправка корабля тоже все ближе. Эту помеху необходимо уничтожить.
– Мы все еще подозреваем концерн «Дзютоу», но, кажется, в это могут быть замешаны другие силы. И пусть наши люди старательно трудятся, пытаясь найти необходимые сведения, пока еще нет никакой конкретики, на основе которой мы могли бы начать действовать, – он еле заметно покачал головой. – Я не могу действовать, не могу отдавать приказы, не имея конкретной информации. Я подобен генералу, чьи войска должны уклониться от стрел – но который не видит вражеского лучника.
