Грибы
– Это что?! Это, считается, что гроза?! Да какая в жопу гроза, оно же пахнет…
– Мужиками.
– Точно. Мужиками, которые вместо того чтобы лишний раз помыться, полились одеколонами… я даже не знаю, какими. Какие нашли, такими и полились. Какой самый ужасный был при советской власти? Ну, например, тройной… Вот им.
/минуту спустя/
– Так-так-так. Слушай, мужики помылись! И кажется успели получить высшее гуманитарное образование. И сели читать Сар… Нет, пардон, не Сартра. Они сели читать Камю.
– И грибы…
– Какие грибы?! Ай, слушай, действительно. Почитали Камю и пошли по грибы. И уже пришли! Одни грибы теперь вокруг.
…/еще минуту спустя/
– По-моему, вообще одни грибы остались.
– Да. Но эти грибы тоже читают Камю. Собрались толпой и читают. Друг другу через шляпку заглядывают. И со всех краев леса читатели Камю так и прут. В очередь записываются на чтение Камю.
/еще минуту спустя/
– Теперь ясно, что случается с грибами от чтения Камю. Они превращаются в эльфов!
– В ванильные плюшки.
– Точно. В эльфов с ванильными плюшками. Они уже даже Камю не читают, а садятся с этой ванилью пить чай. На бывшей грибной поляне. Чай такой… эээ… бывший грибной. Теперь уже ванильный. И эльфы уже не эльфы, а двенадцатилетние девочки. У них волосы розовые и бирюзовые, пастельные такие. И ванильные плюшки везде. И чай. Вот до чего вонючих мужиков высшее гуманитарное образование доводит. Вот про что эта «Гроза».
/Мы приносим благодарность компании Demeter (Fragrance Library) за предоставленный аромат Thunderstorm, гуманитарному образованию – за Камю, одеколону «Тройной» – за наше счастливое детство, эльфам – за ваниль, Пушкину – за вонючих мужиков, грибам – за грибы. Оставайтесь с нами./
Д
Две луковицы
Две луковицы, чуть ли не месяц пролежавшие в туго завязанном пакете, в темном шкафу, вопреки всему пустили стрелки, сочные, тугие, зеленые, как будто все это время простояли на солнце в банке с водой, только очень кудрявые, скрученные тугими спиралями от тесноты. Думаю, из них можно наделать если не даосских пилюль бессмертия, то, по крайней мере, таблеток, развивающих волю к жизни до таких масштабов, что пропивший полный профилактический курс сможет выжить среди цветущих на Марсе яблонь или даже, чем черт не шутит, среди людей.
Но мы не наделаем никаких пилюль, сами все съедим. Мы – мрачные мизантропы.
Дома
Дома вышла из строя газовая колонка, которая нас греет (потом вошла в строй, но как-то криво и неохотно).
Камин стал пускать в комнату жырные клубы дыма.
На пол упали две чашки, мыло и много бессмысленных мелочей.
В подъезде вообще крематорий, не знаю уж, что там соседи поймали и жарили. И думать об этом не хочу.
Решили поглядеть в лунный календарь: что ж за день такой прекрасный?
В лунном календаре написано, что день действительно прекрасный и благоприятен для всего. Ну, то есть вообще для всего.
Ну, тогда понятно.
Тогда да.
Дошло
Дошло, на что похожи эти дурацкие ноябрьские сумерки в четыре и полная темнота в пять.
Это как будто юные боги остались одни дома без взрослых и тут же выключили свет. И ну баловаться. Целоваться по углам, жечь свечи и страшные байки травить.
Вот почему, оказывается, я так люблю эту нелепую, необъяснимо рано наступающую темноту.
Дым
Дымом в городе пахнет так, что это уже не запах, а крик. Скорее, впрочем, блаженства, чем отчаяния. И ночи такие теплые, словно виленские жители и правда протопили не только свои квартирки и домики, а весь наш сентябрь.
В соседнем доме появилась студия танго; строго говоря, она просто приснилась другу Н., но оказалась цепкой и осталась по эту сторону бытия. В студии танго огромные окна, невозможно не останавливаться и не глазеть.
