– Все это прекрасно, но буквально через несколько минут я буду вынужден вас покинуть, – объявил Король. – Суммонийская Мать Всех Бед и, если не обманывают, Благ, уже приближается к моему порогу. И это, увы, не тот случай, когда длительное опоздание может пойти на пользу делу. Говорят, она чрезвычайно нетерпелива. Напоследок просьба к вам, сэр Макс. Передайте, пожалуйста, Базилио, что сэр Умара Камалкони, Старший Помощник Придворного Профессора овеществленных иллюзий, от всего сердца поздравляет его с исполнением заветной мечты и желает счастливой человеческой жизни. Ему… то есть мне будет недоставать нашей дружбы. И подарок отнесите, если вас не затруднит. Мне рассказали, что Базилио превратился в юную леди, это правда?
Я кивнул.
– Ну и отлично, для юноши это украшение, пожалуй, слишком аскетично. Я бы очень хотел приложить к подарку письмо, но, к сожалению, мой почерк слишком просто узнать. И почерк любого из моих секретарей тоже легко поддается идентификации. Не стоит так рисковать, эта маска может еще когда- нибудь мне понадобиться.
– Базилио тоже скучает по этому помощнику профессора, – сказал я. – Очень жалеет, что не решилась пригласить его на вечеринку по случаю ее превращения. Пришлось запугивать ребенка рассказами о суровости придворных нравов… Слушайте, но почему бы профессору, в смысле помощнику профессора, не продолжать изредка навещать Базилио? Мало ли, как она теперь выглядит, природа-то ее не изменилась. Овеществленной иллюзией была, овеществленной иллюзией и осталась, можно спокойно изучать дальше.
– Видите ли, – вздохнул Король, – я сам виноват. Бедняга жаловался мне, что ему очень не нравится быть чудовищем. Я же, признаться, не верил, что это обстоятельство когда-либо изменится, и утешал его как мог. В частности, сказал, что именно своим ужасающим обличьем он обязан нашей дружбе. Дескать, я специализируюсь на изучении чудовищ, чем страшнее, тем лучше, а человекообразные иллюзии совершенно меня не интересуют. Впрочем, даже если бы заинтересовали, вряд ли мне удалось бы изменить свою специализацию: у Придворного Профессора овеществленных иллюзий много Старших помощников, и за каждым закреплена определенная тема, раз и навсегда. Кстати, я говорил чистую правду. То есть если бы я занимал подобную должность при Дворе, у меня действительно возникли бы подобные затруднения…
На этих словах Его Величество умолк, нахмурился, сердито дернул плечом, сказал:
– Меня умоляют больше не медлить. И в данном случае мольбам лучше внять.
Сунул мне в руки крошечную шкатулку из драгоценного синего металла и покинул приемную столь стремительно, словно пытался выйти на полчаса раньше, чем вошел.
Мы с Джуффином остались одни. Переглянулись, явно думая об одном и том же: надо поскорей выбираться отсюда, не дожидаясь громил с паланкинами. Хвала Магистрам, мы оба знаем, что делать. Осталось договориться, куда прокладывать Темный Путь.
– В «Обжору», – сказал Джуффин, отвечая на мой немой вопрос. – Срочно! Пока я людей живьем глотать не начал.
– Я еще час назад собирался их глотать, – пожаловался я. – Да ты не дал.
– Сам не заметил, как опять всех спас, – фыркнул он. – Вечная история.
– Теперь я могу считаться самым грандиозным бездельником в столице, – сказал я после того, как расправился с доброй половиной гигантского мясного танга, который по какой-то непостижимой причине считается у нас легкой закуской.
– Старая добрая мания величия, – констатировал Джуффин, не отрываясь от еды. – Вот и тебя она настигла, поздравляю. Лучше поздно, чем никогда.
– Никакая не мания, – обиделся я. – Кто еще может похвастаться, что его работу вынужден делать сам Король?
– Я. Потому что, по большому счету, любая твоя работа на самом деле – моя. А уж кому я ее перепоручил, дело десятое. Впрочем, ладно, оба хороши. И одновременно ни в чем не повинны. Если этому неведомому самозванцу сразу приснилось, что он попал в Замок Рулх, не отвлекаясь на прогулки по городу, у нас не было возможности узнать о его существовании. Разве что, Кофе кто-нибудь из придворных приятелей разболтал бы. Но тут, как я понимаю, никаких шансов, Король строго велел всем держать языки за зубами, чтобы мы с тобой не явились прежде времени и не испортили ему игру.
Ну тоже правда. Но я все равно был чертовски недоволен собой. Просто потому что слишком долго болтался без дела. Не то чтобы я так уж любил работать, но длительный отдых меня всегда нервирует.
– В любом случае свои основные обязанности ты выполняешь. И совсем не так плохо, как я опасался, – заметил Джуффин.
– «Основные» – это какие? В «Крак» с тобой играть?
– И это тоже. Но вообще я хотел сказать, что обязанность быть счастливым, о которой мы только что говорили, есть не только у Королей. От всех могущественных людей требуется то же самое. В некотором смысле, мы держим на своих плечах Мир, хотим того или нет. Не только мы с тобой, а вообще все живущие. Даже самый обычный человек способен испортить жизнь как минимум своему ближайшему окружению, уж это точно для тебя не новость. И нет ничего удивительного в том, что могущественный колдун может испортить, или наоборот, исправить огромный участок реальности. Чем больше личная сила, тем больше ответственности, в том числе за собственное настроение, такая вот простая формула.
– Ничего себе дела.
Сказать, что я был обескуражен – изрядное преуменьшение. Но все приходящие мне на ум синонимы еще хуже.
