воображению. Определенно не лучшая камра в столице, но и не абсолютное зло, воплотившееся в образа напитка. А горячие туманные клатты по- шимпуйски могут уравновесить любые несовершенства и сделать утро незабываемым. Досадно, что я не могу вернуться с вами в трактир и позавтракать еще раз, этому препятствует небольшое недоразумение в Канцелярии Забот о Делах Мира, в котором меня попросили разобраться. Однако если вам понадобится моя консультация или практическая помощь, не стесняйтесь, пожалуйста.
В переводе на человеческий язык его великодушное предложение звучало бы примерно так: «Смотри, сэр Макс, не вздумай скрывать от меня подробности, вне зависимости от того, понравятся они мне или нет».
– Когда это я вас стеснялся? – улыбнулся я. Что, конечно, означало: «Ладно, расскажу все как есть».
Кофа посмотрел мне в глаза и, похоже, удивился, внезапно обнаружив, что не он один беспокоится об исходе урдерского дела, как о своей личной проблеме.
– Вот и славно, – наконец кивнул он. И зашагал прочь по Сияющей улице, а мы свернули во двор и вошли в трактир.
Леди Лари, увидев меня, просияла, а Иш – все еще мальчишка, как и вчера – приветливо помахал рукой с потолка, куда полез переделывать свои рисунки, на мой взгляд, безупречные, но настоящего художника поди переубеди. Повар Кадди Кайна Кур вынес из кухни блюдо, над котором парили маленькие кучевые облака – видимо, те самые туманные клатты по-шимпуйски, которыми так впечатлился Кофа. А Ди, еще не смывшийся на свою ежедневную прогулку, встал нам навстречу, чтобы познакомиться с Нумминорихом и обстоятельно рассказать, как он счастлив, что в его трактире появился новый клиент.
Мне, впрочем, было не до его речей: на меня сразу набросилась Скрюух. И принялась выражать любовь и привязанность единственным известным ей способом – стягивая с меня лоохи. К счастью, это не так просто, как ей кажется, но держать процесс под контролем все же необходимо. Скрюух трудолюбива, настойчива и оптимистична. И не оставляет надежд однажды прилюдно раздеть меня догола.
В общем, я был так занят борьбой с дружелюбной птицей, что далеко не сразу заметил замешательство Нумминориха, который улыбался гостеприимным урдерцам, как недорогая деревянная кукла. И говорил соответственно – короткими рваными репликами, какую-то вежливую бессмыслицу, которую из него обычно и на Королевском приеме палкой не выбьешь.
Но, даже заметив, я сперва не придал этому значения. Нумминорих, на самом деле, довольно стеснительный человек. Сейчас гораздо меньше, чем прежде, но все равно порой на него находит. И ему далеко не всегда удается держаться, как ни в чем не бывало.
Скрюух тем временем уволокла меня к столу и практически силой заставила сесть. А камру я попробовал совершенно добровольно. И облако сразу сунул за щеку. Ну, то есть, туманную клатту. Или клатт, Магистры ведают, как правильно. На вкус – призрак невинноубиенного отца манной каши с вареньем, этакое разреженное суфле.
Наконец Нумминорих воспользовался Безмолвной речью.
«По крайней мере, птица настоящая», – сказал он.
«Что?!»
«Придумай какую-нибудь уважительную причину быстро отсюда уйти», – попросил он.
Было бы что придумывать. Я вскочил, картинно хватаясь за голову и спешно припоминая эксклюзивные шимарские ругательства, которым научился от заколдованных Джуффином тарелок.
– Драть твоих упырей на дне колодца! Пожрать спокойно не дают. Простите, друзья. Нас вызывают на службу, срочно, и, что самое обидное, – обоих сразу. Припрячьте для меня парочку этих облаков, я их пока не распробовал. Пошли!
Последняя реплика адресовалась уже Нумминориху, который с нескрываемым облегчением кивнул и последовал за мной.
Обернувшись с порога, чтобы всем помахать, я увидел, что Ди смотрит нам вслед. И лицо его бело, как пасмурное зимнее небо. Даже еще белей.
Елки.
– Птица, значит, настоящая, – сказал я, когда мы с Нумминорихом оказались на улице. – А все остальные, получается, нет? Что ты такое там унюхал?
– Да ничего особенного. Одного сновидца, и все. Впрочем, дом тоже настоящий. И мебель. И продукты, и даже бочка с морской водой. Пока не понимаю, как всем этим реально существующим предметам удалось органично прорасти в сновидение, природа которого по умолчанию нестабильна. Да еще и сохранять в нем естественную для плотных материальных объектов неизменность на протяжении достаточно долгого времени. Но это так.
– Одного сновидца? – не веря своим ушам, переспросил я. – Всего одного сновидца?! А как же?..
– Погоди, – он остановился как вкопанный посреди улицы. – То есть ты не знал? Это не просто проверка? Не шутка, не сюрприз?
– Сюрприз, – повторил я. – Да уж, сюрприз! Триста вурдалаков вам всем в задницу. И мне за компанию. Чтобы отвлечься.
– Ты что, за все время знакомства ни разу не проверил, спит он или бодрствует? – изумился Нумминорих.
– Во-первых, кто именно у нас «он»?
– Дигоран Ари Турбон, который со мной разговаривал. Остальные ему просто снятся. На самом деле, их нет.
Я сел на тротуар и закрыл лицо руками. Не потому, конечно, что собирался безутешно рыдать. Неплохое было бы решение, но я, увы, не умею. Просто
