магия», – здоровенными буквами, невозможно не заметить. Только я эту надпись раньше не могла расшифровать. Не знала, о чем речь. Мне казалось, там что-то вроде: «Я тут самый главный». А речь не о том, кто главный. И вообще не о тебе. А только о Мире, который иногда нас замечает, и уж тогда сразу берет в оборот, и это – то, ради чего мы… и ради чего все. Правда?»
«Слушай, – сказал я, – мне так жаль! В смысле жаль, что я сейчас занят. Просто Карвен – человек, которого мы с Нумминорихом ищем – уже несколько часов не отвечает на зов. А это, сама знаешь, нехороший признак. Никак не могу отложить его поиски. Но и тебя сейчас оставлять в одиночестве свинство. В таком состоянии очень нужен друг, готовый с тобой напиться и способный хотя бы примерно понять, что ты будешь нести после второго стакана. И даже после четвертого, хотя это уже, конечно, высший пилотаж… А знаешь что? На твоем месте я бы сейчас сдался музыкантам».
«Сдался бы музыкантам? – растерянно повторила Кекки. – Это как?»
«Да очень просто. Вылез бы из кустов, вломился в мастерскую, или где там они репетируют, сказал бы: ребята, я слышал, как вы играли, теперь мне конец, делайте что хотите, а выпивка за мой счет. Уверен, они поймут тебя, как никто в Мире. Даже лучше, чем я. Потому что я, к сожалению, далеко не всегда такой вдохновенный придурок, как хотелось бы. И вот прямо сейчас желаю не столько экстатического слияния с Миром, сколько пересекать это дурацкое поле, возлежа на уладасе. Задолбался уже бегать пешком».
Некоторое время Кекки молчала, я даже забеспокоился: не рановато ли начал шутить? Но тут она сказала:
«Я совершенно уверена, что, если тебе и правда приспичит пересадить Тайных Сыщиков на уладасы, ты своего добьешься. Возможно, еще до конца года. Поэтому когда ко мне вернется способность бояться, начну с тебя. А пока я еще храбрая, пойду знакомиться с музыкантами. Совершенно дурацкий совет ты мне дал! Но локти потом буду кусать, если ему не последую».
Надо же, какая молодец.
– Узнаешь? – спросил Нумминорих, указывая на пустой амобилер, стоящий практически посреди дороги.
Счастье, что по этой проселочной дороге никто особо не ездит, потому что будь ты хоть трижды угуландец с острым ночным зрением, а врезаться все равно легче легкого – просто от неожиданности.
– А с чего ты взял, что он мой? На таких зеленых сейчас чуть ли не полгорода ездит. Внезапно оказалось, что это теперь модный цвет.
– Ну так запах же!
– А, ну да, – спохватился я. – Мой запах?
– Твой. И богатой леди из желтого дома. Говорил же я, что у них вечеринка!
При упоминании Айсы я снова невольно поморщился от досады: я-то надеялся, что хитроумно сбагрил ее коллегам. И тут вдруг она снова объявилась, натурально встала у меня на пути. Надоела – сил моих нет.
Но вслух я спросил:
– И запах Карвена Йолли? В смысле «Шиффинского шлаффа»?
– В амобилере – нет. Этот запах – в стороне, на дороге.
– Интересные дела, – сказал я. Просто чтобы не молчать.
Потому что молчать имеет смысл только с загадочным видом. А у меня, когда я не понимаю, что происходит, вид обычно исключительно идиотский. Загадочность мне не дается, хоть плачь.
– Перегородила дорогу, – укоризненно добавил Нумминорих. – Нет чтобы на обочине аккуратно припарковать. Кто так делает?
– Так может быть кристалл перестал работать? – осенило меня.
«Может и перестал, но с магией тут, как видишь, все в порядке, – ответил Нумминорих, перейдя на Безмолвную речь. – По крайней мере, сейчас».
– Факт, – подтвердил я.
Сел за рычаг амобилера, убедился, что он исправен, осторожно съехал на обочину, остановился, вышел. Спросил:
– Получается, они тут встретились? И вместе пошли дальше пешком?
– Это вряд ли. То есть пешком-то они пошли, только не вместе. Оба запаха ведут в одном направлении, но их обладатели явно шли не рядом. И даже не одновременно. Карвен чуть раньше, леди за ним.
– Ясно, – озадаченно сказал я.
Соврал конечно. Ни хрена мне не было ясно. Больше всего на свете я сейчас жалел, что не послал с Нумминорихом Мелифаро. Все-таки он настоящий следователь, из тех, кому одно-единственное замечание нюхача: «Шли не рядом и даже не одновременно», – дает ключ к разгадке не только текущего дела, но и всех остальных тайн мироздания, включая решение самой подлой из куанкурохских головоломок и название тайного ингредиента пирога Чакката, ради обладания которым добрая половина столичных поваров готова пожертвовать жизнью; желательно, конечно, чужой.
Позвать его, что ли, пока не поздно? А то кучу времени потеряем, пока я буду безуспешно прикидываться сообразительным.
Я смирил гордыню и послал Мелифаро зов. Напрасный труд. Теперь и этот абонент исчез из зоны досягаемости. Что за день, а. Что за дурацкий день.
– Еще и Мелифаро пропал, – пожаловался я Нумминориху.
