второпях не споткнуться. Я лично знал нескольких чрезвычайно могущественных колдунов с подобными привычками. Но все они вне подозрений – по техническим причинам. В смысле сами давно мертвы, что, согласись, довольно забавно на фоне их осторожности и предусмотрительности.
– А может быть, что все эти проклятия наложили одновременно, просто организм могущественного человека дольше сопротивляется? – спросил я.
– Теоретически, может быть вообще все что угодно. О проклятии Йарра известно довольно мало: особой популярностью оно по понятным причинам никогда не пользовалось, а немногочисленные знатоки древних ритуалов обычно не имеют привычки делиться информацией со всеми подряд. А о схожих с ним заклинаниях, которые можно использовать, не будучи при смерти, лично я вообще никогда не слышал, просто предполагаю, что такие могут быть. Тем не менее, спасибо за идею. В этом варианте у нас вырисовывается совсем иная картина: вместо осторожного убийцы появляется экстатический, проклинающий всех подряд. Или, как ты предположил еще вчера, целая компания мстителей, каждый со своим списком жертв. Предположим, один разузнал заклинание, другие каким-то образом оплатили возможность его применить. По-прежнему не представляю, кто это может быть, но тут есть о чем подумать. Очень полезно оказалось все это с тобой обсудить.
– Вот теперь ты точно не отправишь меня в отставку! – улыбнулся я.
– Не отправлю, даже если будешь умолять на коленях, попутно планируя мое убийство в случае отказа. Откуда у тебя вообще такие диковинные идеи? Я заполучил тебя как минимум на сто лет, а хороший охотник никогда не отдаст свою добычу. Тем более, ей самой.
Жизнь моя тут же принялась налаживаться. В первую очередь, потому, что, поговорив с Джуффином, я счел свой интеллектуальный вклад в дело о десяти трупах вполне достаточным, решил, что остальное опытные коллеги как-нибудь уладят и без меня, и с чистой совестью отправился прогуляться по городу, якобы с целью посмотреть, как дела у тех, кому мы сегодня приснились – такова официальная версия. Неофициальная версия, она же горькая правда заключается в том, что у сновидцев совсем немного шансов успеть попасться мне на глаза прежде, чем я встречу кого-нибудь из приятелей, бодрствующих, но оттого ничуть не менее интересных – не для дела, а просто так, мне, здесь и сейчас.
Если бы кому-нибудь пришло в голову приставить ко мне соглядатая, вменив ему в обязанность тщательно отслеживать мои перемещения по столице Соединенного Королевства, бедняга сошел бы с ума, пытаясь найти в этом хаосе хоть какой-то намек на смысл. Тем не менее, смысл есть, и он прост, как новенькая корона с Королевским профилем, отчеканенным с обеих сторон: во-первых, я соскучился по этому городу. А во-вторых, я соскучился по живущему в Ехо себе.
Поэтому нет ничего удивительного в том обстоятельстве, что поздние летние сумерки застали меня в полном одиночестве бредущим по берегу Хурона, далеко от Старого города, в том месте, где нет ни набережной, ни мостов. Спроси меня, как я здесь оказался, отвечу: «Пришел», – и это будет чистая правда. Спроси, зачем, надолго задумаюсь: «ннннуууу…»
Не то чтобы я весь день совсем уж бессмысленно слонялся по городу. Даже успел обстряпать какое-то количество условно полезных дел и парочку совершенно бесполезных, зато приятных для некоторых отдельно взятых окружающих и меня самого, но под конец, что называется, сорвался, дал себе волю, пошел куда глаза глядят и забрел на заброшенную окраину; где-то недалеко отсюда отставной Старший Магистр Ордена Ледяной Руки Тарайот Мулина был погребен под стенами рухнувшего Павильона Случайных Свиданий времен Хоттийской Династии, но не стану притворяться, будто хотел своими глазами увидеть место происшествия. Нет, не хотел. И вспомнил-то о нем только потому, что, заметив вдалеке какие-то развалины, подумал: не этот ли грешный павильон? Но вместо того, чтобы подойти поближе, уселся на берегу, выбрав место посуше, достал последнюю сигарету из дневного запаса, такую мятую, словно я извлек ее не из кармана, а из задницы какого-нибудь малознакомого демона неизъяснимой природы, неугомонного, как я сам.
Я собирался немного посидеть в тишине, сочинить какой-нибудь интересный план на предстоящий вечер и понять, кому в связи с этим следует послать зов, но в этот момент моя судьба спохватилась и показала мне кукиш, а заодно язык, узкий и длинный, как змеиное жало. Своими глазами не видел, но готов спорить, он именно таков.
«Макс, – сказала Базилио, – случилась беда. Можешь прийти домой прямо сейчас?»
Ее голос в моей голове прозвучал так громко и звонко, что я сперва обернулся, удивляясь, как она меня нашла? Но нет, просто воспользовалась Безмолвной речью. И это обстоятельство поразило меня больше всего: что вообще должно было случиться, чтобы деликатная Базилио так орала?
Домой я вернулся быстрее, чем окончательно испугался; ради одного этого, конечно, стоило осваивать Темный Путь. Раньше в такой ситуации бежал бы, путаясь в полах лоохи, до ближайшего места, где можно найти амобилер, а потом еще ехал бы через весь город, воображая ужасы, один хуже другого с интенсивностью пять вариантов в минуту. Ну или шесть, как повезет. А теперь сделал шаг, и ужас уже у меня перед глазами. Неотменяемый, как и положено настоящему ужасу, зато всего один.
В первый момент я просто обрадовался, обнаружив, что сама Базилио цела и даже человеческий облик не утратила. По идее, и не должна бы, все-таки ее милая девичья наружность подарок леди Сотофы Ханемер, а Сотофа халтурить не станет. Но с этими овеществленными иллюзиями никогда не угадаешь, их, насколько я знаю, до сих пор никто толком не изучал.
Поэтому сперва меня охватило колоссальное облегчение, и я открыл было рот, чтобы спросить: «И что за беда у тебя стряслась?» – снисходительно подразумевая, что настоящим бедам в жизни Базилио места нет. Но тут наконец заметил, что на полу, практически под столом лежит человеческое тело в тонком голубом летнем лоохи. Увидел темные кудри, вспомнил, что на вечер у Базилио был назначен урок, сложил два и два и чуть не заорал, как персонаж экранизированной мелодрамы: «Нет!» Потому что если это леди Тайяра Ката, она совершенно точно не в обмороке, а мертва. Я больше не ощущал ее
