каждый вечер ужинает в этой палатке? Ни хрена, она даже не ночует в базовом лагере.
– Ага, я слышал, она и её люди живут в отеле «Монтан».
– Пять звёзд, и все за счет налогоплательщиков. Итак?.. Одной мне не развлечься.
Она просительно уставилась на него.
– Ох, черт побери!..
Анджела одолжила простую белую блузу с короткими рукавами у Леоры и обычную бирюзовую юбку с золотой каймой у Одри; её подруги по взводу носили другой размер, но отличался он не сильно, пусть ей и приходилось все время заправлять блузу в юбку. Розовые с жёлтым кроссовки тоже достались от Леоры, и надеть их пришлось с тремя парами носков.
– Бельё поменять не забыла? – спросил Пареш.
– Какое бельё? – Жестоко. Но какое же у него сделалось лицо!
Пареш был знаком с одним интендантом в автопарке. Они выехали на «Лендровере Тропик» с патчем, который приостановил лог машины на вечер. Направляясь в город по рю Тюрбиго, оба понимали, как неуместно выглядит большой оливково-зелёный транспорт среди купе, суперкаров и лимузинов на дорогах Абеллии. Но вокруг было много других машин АЗЧ, так что…
Анджела велела автопилоту грозной машины отвезти их на Веласко-бич. Они шли по набережной, а сияющий диск солнца скользил к горизонту. В это время дня людей здесь осталось немного, и магазины вдоль берега закрывались. Пареш настоял на том, чтобы надеть аккуратную рабочую униформу.
– Так меня никто не обвинит, что я покинул пост, – объяснил он.
Одежда АЗЧ вынуждала людей поглядывать на него с любопытством, но точно без враждебности.
В конце набережной обнаружилась яхтенная пристань Руэда, которой двадцать лет назад здесь не было. Логично, подумала Анджела. До чего же странно – проведенное в Холловее время сжималось, превращаясь в причудливый разрыв, а воспоминания о её прошлой жизни теперь были сильны как никогда.
– Этих магазинов тут раньше не было, – сказала она, идя по остекленному песку. – А вон те только строились. Позади пляжа стояли ларьки, как на рынке. И по-моему, набережная не была такой длинной.
Они остановились и оперлись о черные металлические перила, наблюдая, как с пляжа уходят последние посетители.
– Каким все было тогда? – спросил Пареш.
– Город был поменьше, ясное дело. Но я мало времени провела в этом районе. Я большей частью сидела в особняке.
Она знала, что он не об этом спрашивает, что он пытается узнать, какой была она. Какой же он милый щеночек, как невообразимо легко оказалось вознести его надежды по поводу этого вечера на немыслимую высоту. Она почти ощутила угрызения совести. И ведь, как ни крути, двадцать лет прошло…
– Как все было?
– Я не хочу об этом говорить. – Она убрала со лба несколько прядей, продолжая глядеть на море. – Прости, я ещё не готова. И ты ведь не хочешь, чтобы у меня опять случился приступ с потерей сознания. Не сегодня.
Обещание в её тоне было непристойным.
– Конечно. Я подожду.
– Пареш, я должна спросить: что такой милый парень, как ты, делает в АЗЧ?
– Эй, мы же хорошие ребята. Мы защищаем человеческую расу от Занта. «Нет. На самом деле нет. Вы нас не защищаете. Просто собираете, когда налетает Зант».
Анджела ухмыльнулась:
– Моя очередь: прости.
Она привстала на носочки, прижалась к нему и поцеловала в губы. Небрежный поцелуй. Дружеский поцелуй. Поцелуй, который длился дольше, чем рассчитывал друг. Поцелуй, который означал большее, и это её удивило. Он все понял по глазам, когда она наконец-то отстранилась. Её взгляд говорил, где закончится этот вечер – и что она весьма довольна таким исходом.
Четверг, 7 февраля 2143 года
Заря принесла лёгкий туман, который наползал с моря и блуждал вокруг дюн на окраине Камидо-бич. Сол следил, как он появляется из сумерек,
