Вэнс снова закрыл глаза и пригляделся к красивому лицу, на котором застыло жестокое, агрессивное выражение. Прическа была другая – короче и без укладки. Но эти черты – милый вздёрнутый носик, скулы острые, на зависть алмазам, безупречно ровный подбородок, чувственные губы и зелёные глаза, переполненные яростью – даже в глубинах отчаяния она не забывала про ярость, – были отображены в достаточно хорошем разрешении, и кожа выглядела чистой и блестящей, как у по-настоящему юной девушки. Он будет помнить это лицо до самой смерти, учитывая то, что ей пришлось вынести. В 2121-м ей было восемнадцать. Ему исполнилось всего лишь двадцать пять. Он был молод, хорошо сложен – изо всех сил трудился над поддержанием формы, чтобы попасть в университетскую футбольную команду; метр восемьдесят шесть ростом – или шесть-один, как все ещё говорили в Техасе, где он вырос, – с несколькими шрамами на черной коже после ранений во время игры и юношеских драк, о которых лучше бы забыть. Полная противоположность её безукоризненному золотистому телу, натренированному в спортзале, и светло-русым, почти белым волосам. Различия были фундаментальными: цвет кожи, богатство, класс, воспитание и культура – вражда вспыхнула с первого взгляда, и оба знали, что она продлится вечно, а ведь это случилось до всего, что ей пришлось вынести на Передовом Рубеже. Теперь у него появились морщины, несмотря на хорошее питание и все стандартные виды спорта, которыми обычно занимались достигшие среднего возраста: тренажеры, бег трусцой, сквош; щеки округлились, рефлексы утратили молниеносную быстроту, которую он с торжеством демонстрировал на футбольном поле, волосы редели, какие бы чудеса он ни проявлял, укладывая их при помощи геля. Но Анджела Трамело и сейчас выглядела так, словно ей не было двадцати.
– Может, – с торжеством сказал Вермекия.
– Но… выходит, она один-в-десять.
– Ага. Именно так.
– Мы не знали, – проговорил Вэнс.
Зародышевая обработка один-в-десять – во время которой с ДНК оплодотворенной яйцеклетки производились манипуляции, позволявшие стареть на один биологический год за каждые десять календарных, – даже сейчас была редкостью, не говоря уже о… ну, 2103-м, если судить по её свидетельству о рождении. Им даже в голову не пришло проверить, ведь это не имело отношения к расследованию, и она выглядела на восемнадцать лет.
Он в ужасе уставился на Вермекию.
– Как же мы могли такое упустить?
– Это имеет значение?
– Ещё какое! Это было частью калибровки.
– То есть подготовки к расследованию?
– В её досье было сказано, что ей восемнадцать, и она это подтвердила. Все не так. Мы попросили её подтвердить все, что было в личном деле…
– Но само дело так и не проверили?
– Оно пришло прямиком из Министерства юстиции. Мы предположили, что с ним все в порядке.
– Ага, понятно. Вот и твоя первая ошибка. Правительственный файл. Они сами признаются, что до двадцати пяти процентов всей информации в официальных банках данных – полная чепуха. Лично я был бы счастлив, окажись её там так мало.
– Пропади оно все пропадом! Она могла солгать о чем угодно. Или нет, вообще-то не во время последнего допроса. В тот раз она все же была честна. Если только не бредила.
– Хорошо. Предположим, последний способ допроса, который вы к ней применили, дал достоверные данные. Но начинать следует с того, почему она лгала про свой возраст и все прочее в личном деле?
– Понятия не имею. Черт возьми, последствия… Господи боже, что ещё мы прошляпили?
Вермекия сделал красноречивый жест, словно желая объять весь мир.
– Судя по тому, что я вижу, – гребаную правду.
Колонна из пяти автомобилей свернула на Паркхёрст-роуд. Тюрьма Холловей показалась справа – плотный комплекс бетонных зданий утилитарного вида, с большими решетчатыми металлическими воротами, которые уже открывались, чтобы впустить машины на парковку. Новейшую версию тюрьмы воздвигли в 2099 году, собрали на месте из составных частей при помощи кранов и автоматов, с минимальным участием или управлением со стороны людей. Комнаты и коридоры были заранее оборудованы системами, проводкой и трубами на кибернетической фабрике, которая занималась их массовым производством по правительственным стандартам; помещения были покрашены и покрыты плиткой согласно требованиям. Чтобы завершить сборку и получить законченное здание, требовалось лишь соединить провода и состыковать трубы. Так было в теории, которая не очень-то объясняла, почему строительство превысило бюджет на восемьсот миллионов евро и новое открытие тюрьмы для приема заключённых состоялось в 2106-м, на семь лет позже положенного срока.
С того момента как Европейское транскосмическое бюро (ЕТБ) открыло портал на Минису в 2050 году (поначалу его подкрепляли пакеты субсидий для переселенцев, а потом – политика «иммиграции возможностей», в рамках которой из Гранд-Европы в новые земли вывозили хронических безработных
