– Ну, это отнюдь не лестная характеристика, – рассмеялся Вениамин. – Один двойник у меня уже есть.
– Кто, если не секрет?
– Вы. Этого вполне достаточно.
– И всё же я просил бы помочь парнишке.
– Хорошо, я замолвлю словечко перед нашим боссом, если Яшутин действительно хорош.
По улице негромко проехала легковая машина, остановилась. Хлопнули дверцы. За домом заговорили в три голоса, один из них был женским.
– Кажется, приехала, – поднялся Барсов.
– Вы кого-то ждёте?
– Дочь Ивана Дмитриевича. Вы с ней должны быть знакомы.
Калёнов замер, глаза его остановились, словно он что-то вспомнил.
– Сюрприз, однако… Знаком, конечно, хотя не видел её уже лет десять.
– Хочу уговорить её присоединиться к нам.
– С какой целью?
– Она аналитик Минобороны.
Оба вышли с веранды в дом и остановились, глядя на появившихся Болотова и его дочь.
Еве исполнилось столько же лет, сколько и Барсову, но выглядела она моложе – лет на двадцать семь. Она была высокой – под метр восемьдесят, но благодаря легкоатлетическому телосложению смотрелась очень изящной, хотя юбка, туго обтягивающая бёдра женщины, и голубая блузка, облегающая высокую грудь, подчёркивали вовсе не балетные пропорции.
Лицо Евы нельзя было назвать красивым: нос казался чуть более длинным, чем нужно, скулы шире, лоб выше, слегка раскосые карие глаза чуть уже, а губы твёрже. Но стоило ей улыбнуться, и от лица женщины уже невозможно было отвести глаз.
И ещё у неё были роскошные – ниже плеч – блестящие светлые волосы.
Пауза затянулась.
Болотов засмеялся.
– Язык проглотили? Не узнаёте?
– Извините! – очнулся Барсов. – Ева Ивановна, вы обворожительны!
Ева приподняла бровь, оглядела лицо майора умными глазами, в которых пряталась смешинка, перевела взгляд на Калёнова, снова на Барсова и обратно, проговорила с лёгким удивлением:
– Вам никто не говорил, что вы похожи? Не думала, что встречу сразу обоих.
– Мы из разных вселенных, – пошутил Барсов интеллигентно.
Калёнов промолчал.
Ева усмехнулась, протянула ему руку:
– Рада видеть… дядя Максим. Давно не встречались.
Калёнов осторожно пожал холодную руку женщины.
Барсов же, взяв руку Евы, поцеловал пальцы, вспомнив слова классика[4]: красота хуже вина, она сводит с ума и того, кто ею обладает, и того, кто на неё смотрит. Впрочем, пришла следующая мысль, это не про неё…
– Где присядете? – спросил Иван Дмитриевич.
– Мы сидели на веранде… – начал Барсов.
– Пожалуй, можно поговорить и там, – согласилась Ева. – Приведу себя в порядок и присоединюсь.
Отец и дочь ушли на другую половину дома.
Собеседники вернулись на веранду, сели.
– Ну, как она вам? – поинтересовался Барсов.
– Странно… – задумчиво ответил Калёнов.
– Что странно?
– От неё не пахнет табаком, а лет десять назад она курила.
– Бросила, наверно.
Барсов посмотрел в глаза бывшего полковника ГРУ и понял, что тот почему-то до глубины души потрясён встречей с Евой.
