возвышался монитор компьютера с почти метровой диагональю; судя по картинкам, он показывал любовные позы из Камасутры. Из-под стола выглядывал закруглённый ящик навороченного компьютера.
На кровати лежали две девчонки, светленькая, без лифчика, и смугленькая, без юбки. Обе были связаны, на глазах обеих белели повязки из бинта.
На полу, сбоку от кровати, лежал лицом вниз крупногабаритный молодой человек, в джинсах, без рубашки. У него была волосатая спина и тату на плече – оскаленная пасть волка. Руки парня были связаны за спиной скотчем. Он дышал, но лежал с закрытыми глазами.
Хозяин дачи, то есть сын хозяина, Эмиль Шамсуаров (Калёнов узнал его сразу), сидел за столом, выпучив глаза, придавленный к стулу мощной дланью Алексеева. Руки он держал на затылке, рот парня был заклеен скотчем.
Барсов оглянулся на Виткера:
– Посмотри, что у него в машине.
Парня сняли со стула, посадили на кровать, и лейтенант занял его место.
Барсов поймал взгляд Калёнова, кивнул:
– Побеседуйте с ним.
Калёнов присел перед парнем на корточки, повернул голову к майору:
– Скотч.
Бойцы отлепили полоску скотча со рта задержанного. Стало видно его смуглое, в оспинах лицо и нечто вроде реденьких усиков.
– Догадываешься, что происходит? – спросил Калёнов безразличным тоном.
– Н-нет, – быстро ответил Эмиль, воровато оглядывая спальню, и Максим Олегович понял, что куратор местной «группы смерти» вполне осознаёт, кто к нему заявился в гости и зачем.
– Догадываешься. Твой бот классно работает, многих пацанов подсадил соблазном «клёвой смерти».
– Я не тот, за кого вы меня…
– Заткнись! – треснул парня ладонью по затылку Алексеев. – Мы о тебе знаем столько, что хватит на «вышку»!
Калёнов снизу вверх посмотрел на капитана, и Барсов сказал мрачно:
– Второй, остынь!
Алексеев молча вышел. Вместо него в спальне появился Яшутин, получивший позывной Малыш.
– Слушай внимательно! – продолжил Калёнов тихим интеллигентным голосом. – С этого дня «Розовый слон» закрывается. Мы вычислим всех ботописателей и зачистим ваше логово навечно. Ты первый, поэтому останешься жить… пока. Рыпнешься продолжать «творческую» деятельность, из-под земли достанем и задавим!
Последнее слово он произнёс так, что в спальне похолодало.
– Понял, урод?
Шамсуаров дёрнулся.
– Вы не имеете права…
Калёнов снова посмотрел на Барсова.
Майор перевёл взгляд на Виткера, сидевшего за компьютером:
– Покажи ему.
– Сколько же у него в машине говна! – пробормотал лейтенант, бегая пальцами по клавишам. – Обалдеть можно! Он ещё и хейтерством занимался, идиот!
– Чем? – не понял Стёпа Дулько.
– Писал грязные посты и строчил по заказам послания, травил пользователей «ВКонтакте».
– Зачем?
– Да ради прикола, наверно.
– Может, ему платили?
– Обычно платят тем, кто заказывает таким, как он, вброс.
Лейтенант вставил в гнездо на корпусе компьютера флешку, и экран показал железную крышу высокого здания и парнишку лет тринадцати, стоящего на краю, за ограждением. Парнишка оглянулся на снимающего эту картину, слепо улыбнулся и шагнул с крыши в пустоту.
Экран померк, затем вспыхнул снова, показывая лежащее на тротуаре тело и лужу крови под ним. Это был тот же паренёк, но уже мёртвый.
– Это Рома Вольников, – сказал Калёнов; голос дрогнул, и он вынужден был несколько секунд бороться с волнением. – Один из тех, кого ты завлёк в свою группу.
– Никого я не завлекал… вы ничего не докажете…
