Блондин оглянулся на Ренату Браун. Она кивнула.
Мужчины засуетились, наблюдавшие за гостем сотрудники лаборатории в белых халатах бросились к пультам и шкафам управления. Один из них снял таракана со стола рукой в перчатке, отнёс на свободное место в углу помещения, где стояли сложные «зубоврачебные» кресла, стояки с аппаратурой и колпаки устройств, напоминающих МРТ. Между ними располагался манекен, изображавший полураздетого мужчину.
«Таракана» оставили перед ним.
Блондин подошёл к Хаусу, держа в руках нечто вроде игровой приставки с джойстиком.
– Хотите попробовать?
– Нет, сами, – отказался Эзра.
«Таракан» вдруг шевельнулся, поднял усики антенн, одну за другой приподнял и опустил суставчатые металлические лапки, поворочал узким рыльцем – мини-камерой и стремительно просеменил к манекену. Замер, ворочая головой, словно обнюхивал препятствие, ловко взобрался по ноге до пояса.
– Он не свалится? – скептически заметил Хаус.
– Его лапки не уступают лапкам настоящих насекомых, – сказал бородатый Герхард.
«Таракан» замер на мгновение, осматривая рельеф объекта, переместился на оголённый живот манекена и… взорвался.
Хаус вздрогнул.
Вспухло облачко огня и дыма, верхняя часть манекена слетела на пол: он был буквально разорван пополам.
Раздались одобрительные возгласы зрителей, наблюдавших за экспериментом.
– Считаю, мы отлично справились с поставленной задачей, – сказала Рената Браун, на мужиковатом лице которой отразилось удовлетворение, – и добились абсолютного успеха.
– В этом мире всё относительно, – усмехнулся Хаус. – Абсолютно только моё мнение. Не отрицаю, успехи есть. Однако мне нужен практически невидимый нанокиллер, обладающий не меньшим поражающим эффектом.
Присутствующие переглянулись.
– Будем стараться, – сухо отрезала Браун.
– Через неделю должен быть готов образец. – Эзра Хаус кинул ещё один взгляд на дымящийся манекен и направился к выходу из здания.
Композиция 13
Барсов
Завтракал Вениамин в кафе «Юнкер» в Камергерском переулке, которое ему показала Ядвига Ланская год назад; тогда у них завязался роман, и майор даже подумывал о женитьбе. Однако полковник Гаранин, с которым Барсов поделился своими планами, уговорил его подождать с изменением семейного положения, резонно утверждая, что это объединение ослабит группу, предложил не афишировать свой интерес к девушке и не торопиться со свадьбой.
– Часто встречаетесь? – спросил он. – В неслужебной обстановке?
– Ну-у… не часто, – признался майор. – По праздникам.
– Вот и проверь себя… и её. Не зря говорят: любовница – это праздник, жена – трудовые будни.
Барсов послушался. И не напрасно. Как-то само собой чувства потихоньку остыли, желание встречаться с Ядвигой вне базы прошло, но обоим удалось сохранить дружеские отношения и остаться в одном подразделении. К тому же Ядвига вскоре вышла замуж за какого-то ботана, как она шутила; парень работал в центре раннего противоракетного предупреждения, обладал исключительным интеллектом и был при этом абсолютно неприспособленным к жизни человеком. Ни готовить еду, ни ухаживать за женщинами, ни красиво отдыхать он не умел. Впрочем, Ядвигу это устраивало.
Мысли о подчинённой возникли, когда Барсов заказал хорьятики – греческий салат с помидорами, огурцами, перцем, оливками и сыром фета – и сувлаки в пите – куриный шашлык, который обожала Ядвига. Она вообще обожала всё острое, перчёное и жгучее и всегда заказывала в «Юнкере» греческие либо грузинские блюда.
Мысли свернули к другой женщине.
Встреча с Евой Лузгиной в доме её отца перевернула чувства Вениамина, и с тех пор не проходило часа, чтобы он о ней не думал. После её согласия войти в ГОН они встречались трижды, и каждый раз Барсову приходилось сдерживать сердцебиение, так как он, по образному выражению отца, стал «неровно дышать» к этой женщине.
Но больше смущало другое: Вениамин заметил, как переглянулись полковник Калёнов и Ева в доме Болотова, а потом и вовсе стало понятно, что их соединяют некие воспоминания прошлого, заставляющие обоих разговаривать абсолютно по делу, подчёркнуто официально. Спрашивать полковника ГРУ в
