– Отследили тачку Валета? – спросил Барсов.
– Серый «Шевроле» с подмосковными номерами.
– Всем «на раз»!
Машина свернула на площадь Курчатова.
– Где встанем? – спросил водитель.
– Предлагаю прямо напротив отделения полиции, – сказал молчавший до сих пор спутник Барсова, сидевший рядом с водителем; Четвёртый, сержант Цуренов, легко перевоплощавшийся в чеченца, южанина-азиата, в японца или китайца. – Место есть.
– Паркуемся.
Фургон втиснулся между бело-синим полицейским «Лексусом» и чёрным «БМВ».
– Объект выходит из машины, – доложил Алексеев.
– В вестибюле гостиницы сидит парень, – добавил Шестой, он же Стёпа Дулько, – пьёт воду и делает вид, что занят мобилой.
– Всем дать картинку.
Шесть экранов оперативного монитора в кабине фургона отобразили передачи с телекамер, вшитых в костюмы бойцов.
Барсов и его сосед лейтенант Митя Свержин принялись изучать изображения.
Салапонько вышел из «Форда», взял сумку на заднем сиденье, поблагодарил водителя и направился ко входу в гостиницу, представлявшему собой обычную пластиковую дверь с табличкой: «Здесь вас ждут».
Из подъехавшего следом «Шевроле» выбрался приземистый грузный мужчина лет сорока, в сером костюме, с палочкой, огляделся и не спеша двинулся к гостинице.
В вестибюле появился Салапонько, направился к стойке администратора.
Пацан поднял глаза на гостя, потом отвернулся и снова начал что-то искать в смартфоне, потом поднёс его к уху.
И тотчас же включился Ухо-первый:
– Пишем дозвон.
– Туз, он один, – зазвучал в фургоне Барсова тихий ломкий басок. – Можем завалить прямо сейчас.
– Рано, велено кончить после выступления.
– У меня плохое предчувствие, Туз, надо мочить этого кретина и рвать когти. Какая разница, когда это произойдёт?
– Узнай, в каком он номере остановится.
Разговор прекратился.
– Говорят по-русски, – послышался голос Виткера. – Наверно, на тот случай, чтобы прослушка не указала на принадлежность оперов к конкретной службе.
– Твоя оценка? – спросил Барсов.
– Стандартная расстановка, ничего необычного. Трое пасут клиента, командир плюс подручный в «Скорой», двое в белом фургоне, скорее всего – основные исполнители. Либо стрелки, либо взрывники.
– Седьмой, проверь фургон «Мороженое», – скомандовал Барсов.
Во дворе появилась белокурая красавица, одетая в серебристую курточку, белую блузку, туго обтягивающую высокую грудь, короткую юбку, открывающую стройные ноги, и в туфлях на высоком каблуке. В руках она держала сумочку, в которой что-то искала, идя мимо шеренги припаркованных во дворе дома машин. У белого фургона у неё из сумочки на асфальт посыпались тюбики, карточки, ключи, какие-то женские штучки, и она, охнув, начала подбирать их, страдальчески изогнув брови и умело демонстрируя сидевшим в кабине фургона мужчинам выдающуюся грудь. Какое-то колечко со звоном покатилось под фургон. Девушка попыталась достать его, не смогла, постучала кулачком в дверцу фургона, виновато улыбнулась:
– Извините, не поможете достать?
Водитель фургона и пассажир на переднем сиденье переглянулись.
Поколебавшись, водитель (это и был Валет) вылез, худой, жилистый, с гривой светлых волос, одетый в джинсовый костюм: куртка, штаны, чёрная майка, – заглянул под машину, прилёг, достал колечко, подал даме. Молча.
– Спасибо, – поблагодарила его девушка.
Он опять-таки молча залез обратно в кабину.
Девушка закрыла сумочку, торопливо зашагала по тротуару в обход дома.
– Их только двое, – раздался голос Ядвиги Ланской; это она играла роль блондинки. – Фургон настоящий, от него пахнет молоком и кефиром.
– Переоденься. – Барсов вызвал сопровождение. – Верхний-дорожный, пробили тачки?
– Все три, в том числе «Скорая», принадлежат муниципальным службам Лыткарино, – сообщил оперативник, осуществляющий связь с подразделениями МВД.
