ним для управления событиями в собственных целях. Из прочитанного он понял, что у него есть возможность вернуть Сулакана.
– Именно Ханнис Арк дал Даркену Ралу последнюю шкатулку Одена, – заметила Кэлен, пытаясь не упустить нить разговора. – Ты хочешь сказать, что он сделал это, чтобы начало осуществляться пророчество? Пророчество, в котором он играл ключевую роль и из которого извлек бы выгоду?
– Точно. Он переместил предмет, словно фигуру на шахматной доске, чтобы вызвать события, описываемые в свитках. Будто он видел пророчество о своих поступках – и совершал их, чтобы пророчество стало явью. Молер сказал, что он был хорошим шахматистом, а насколько мне известно, продумывание в этой игре действий на несколько ходов вперед применимо и в жизни.
Он хотел с помощью призрачной складки открыть эти врата между мирами – ему требовалась помощь Сулакана, чтобы завоевать мир живых. Поэтому он пустил в дело шкатулки Одена, дав Даркену Ралу третью из них. Он делал ходы, которые со временем приводили к нужному результату. Он знал из свитков, что, отдав Даркену Ралу последнюю шкатулку, которой тому недоставало, чтобы использовать все три, он запустил цепь событий из пророчества. В отличие от нас, он знал из свитков, что такое на самом деле сила Одена.
Ханнис Арк переместил эту пешку, зная из пророчества, что, если шкатулки будут в игре, я смогу победить Даркена Рала и стану Лордом Ралом, предводителем Д’Харианской империи, которой придется вести войну с Имперским Орденом.
Он знал, что я воспользуюсь силой Одена, чтобы завершить войну с Имперским Орденом, которая была продолжением великой войны, начатой очень давно Сулаканом. Как-никак, именно Сулакан создал сноходцев. Император Джегань был потомком тех самых сноходцев, созданных Сулаканом с таким расчетом, чтобы он начал войну, которую я завершу при помощи силы Одена, чем тогда воспользуется Ханнис Арк – едва только перемещение звезд ослабит завесу и позволит вернуть Сулакана из мертвых.
Кэлен стиснула голову.
– Добрые духи. Так они все это время знали о применении силы Одена и пользовались этим?
Ричард кивнул.
– Ханнис Арк давным-давно передвинул эту пешку – когда отдал Даркену Ралу шкатулку, породив тем самым цепь событий, которые в конечном счете должны были вынудить меня применить силу Одена. У него самого не было ключа к ней, но свитки говорили, что я смогу это сделать. Это, в свою очередь, должно было привести его к желаемой цели: в правители мира живых. Тогда и Сулакан получил бы то, чего хотел, – вернулся бы из мира мертвых, для чего он и создал сноходцев, и так далее в том же роде.
– Но тогда он осуществлял пророчество, которое еще не случилось, – возмутилась она. – По сути, он создавал пророчество. Самосбывающееся пророчество.
Ричард улыбнулся.
– Точно. Видишь ли, пророчество – сила подземного мира…
– Постой. Как оно может быть силой подземного мира? Ты уже говорил это, но, мне кажется, так не может быть. Пророчества дают нам пророки, предсказывающие будущее. Ханнис Арк увидел пророчество и предпринял необходимые шаги, обеспечивая, чтобы все встало на нужных местах и пророчество осуществилось.
– Но сами пророчества изначально поступают из подземного мира, – сказал Ричард. – Пророчество – порождение мира мертвых.
Кэлен покачала головой.
– Пророчество дают пророки в нашем мире, не в мире мертвых.
Ричард с серьезным видом наклонился к ней.
– Так мы всегда считали. И это ключ ко всему.
– Я не поспеваю за твоей мыслью.
Ричард указал на свитки.
– На самом деле пророчества создают в подземном мире духи мертвых, пророки же мира живых способны улавливать эти пророчества в нашем мире.
Кэлен глубоко вздохнула, собираясь с силами, чтобы не поддаться растущему разочарованию.
– Не понимаю. Как их могут создавать духи в мире мертвых?
Ричард снова подался вперед, почти гордый тем, что ему удалось выяснить.
– Как раз здесь и начинаются сложности.
– Начинаются? Ричард, я не…
Он выставил ладонь.
– Сперва выслушай меня, и тогда картина в целом обретет смысл.
Она крепко сжала губы и промолчала, чтобы он мог продолжить. Она знала Ричарда и знала, что он не срывается без причины.
– Подземный мир вечен, и потому он вне времени, – начал он спокойно. – Столько мы всегда понимали. Время ничего не значит в вечном мире, поскольку там у времени нет ни начала, ни конца, а значит, никак нельзя измерить кусок вечности. Правильно?
