духам на мой дар глубоко наплевать, а зависший под самым потолком полупрозрачный лохматый дед со старинными кандалами на запястьях даже самым дряблым и захудаленьким телом точно не обладал.
Я понуро опустила голову.
— Говори, — ровно напомнили опять.
— Переночевать бы у вас, — набравшись наглости, решилась я действовать прямо в лоб.
— Ночуй, — отстраненно-равнодушно в ответ.
Я удивленно вскинула на деда взгляд.
— Вы точно комендант?
— Я еще и вахтер, — кивнув, напомнил он. — Пропуск.
— У меня его нет, — насупилась я. Похоже, призраки тоже любят поиздеваться.
— Поступишь — выдадут, тогда и придешь, — звякнув кандалами, развел он руки в стороны.
На эти самые кандалы я и покосилась с затаенной надеждой.
— Удобно?
— Не твое дело, паршивка!
Судя по раздраженно затрепетавшему в светильниках пламени и изменившемуся тону, попала прямо в цель.
— А если сниму? — самоуверенно предложила я.
— Не снимешь, пошла вон! — Больная тема, понимаю.
— В обмен на пропуск — сниму! — заявила провокационно.
Призрак пораженно замолчал, переваривая информацию.
— Что? Даже не побоишься? — не поверил призрак.
— Ну и где твой труп? — деловито поинтересовалась я, не ответив.
Труп — это громко сказано. Очень громко, ибо в глубоких катакомбах общежития, куда мы спустились в мгновенье ока, покоился древний скелет. Прямо на полу, и от тонких лучевых косточек тянулись стальные цепи, вкрученные в стену на уровне колен.
— За что тебя так? — невольно вырвалось у меня. Знаю, что на такие вопросы живые-то редко отвечают, а уж мертвые — тем более.
— Чтоб не убег, — к моему удивлению, ответил дед.
Ну, собственно, тайну века он мне не открыл.
— А кто? — я продолжала озираться по сторонам. Больше никаких скелетов не заметила и немного успокоилась.
— Демон, — снова ответил он.
Я наклонилась над ссохшимися костями, неестественно ярко белеющими в полумраке подвала.
— Что ж тебя раньше-то не освободили? — с укоризной спросила я. — Вредничал?
— Вредничал, — согласился тот. — Цепями по ночам гремел, спать мешал, парочки любовные расшугивал. Ругались, но терпели, ни одна душа не согласилась со старика оковы снять. Я уж лет сто назад мечтать перестал…
Он показательно шмыгнул.
— Что? Правда не боишься? — взволнованно спросил комендант, подлетев ниже и зависнув у меня над плечом.
— Скелет как скелет, ничего особенного, — фыркнула я, царапая ногтем ржавчину на замочной скважине в стальном браслете. Не люблю я темную магию, но ради такого дела, пожалуй, воспользуюсь отцовым наследием. Плестись через всю равнину в город и искать ночлег там не хотелось еще больше.
— Осторожней, руку не оторви! — встрепенулся дед, когда я не очень ловко перехватила оковы поудобнее, чтоб доцарапать на них нужную руну. Хрупкая кость и правда чуть хрустнула, за что мне тут же стало стыдно. Но не признаваться же!
— Тебе точно эти кандалы надоели? Могу оставить, — вполголоса произнесла я, не отвлекаясь от своего занятия. Дед понятливо замолчал.
Начертанные символы засветились изнутри голубым — сначала тусклым, а затем, набирая силу, почти ослепили даже через полуприкрытые веки. Я осторожно вынула из оков сначала одну кость, потом другую, и руны потухли.
А внутри меня осталось гадливое, мерзопакостное чувство, которое всегда оставалось после обращения к темным силам. Горьким привкусом осело на языке, выедая тепло изнутри. Как эти темные живут так всю жизнь? При каждой ворожбе поднимать в себе все самое грязное, низменное, чтобы магия откликнулась… Бр-р-р… Лучше бы мамка с некромантом связалась! Да что уж теперь… И вообще, вряд ли могильный холод многим лучше черноты внутри…
— Я свободен! — орал дед, нарезая круги под самым потолком, становясь все прозрачней. Сделал залихватскую мертвую петлю и с дурным хохотом пролетел сквозь стену. Передо мной из воздуха материализовался желтый сверкающий прямоугольник и плавно спланировал прямо в подставленную
