замок, перегораживающий единственный сухопутный подход к Орше.
Местный староста, тучный усатый пан Филон Кмита, принял его неприветливо:
– Значит, светлейший пан теперь хозяин этих мест? Что ж, и то, без пана-то не прожить нам.
Тем не менее, изучив королевскую грамоту, он исправно очертил на карте владения Франсуа, записал что-то в толстый фолиант и сказал:
– Жить вы, пан Романьяк, можете здесь, в Орше, вон в том замке, что через ров. Вроде как он теперь принадлежит вам. Или еще верстах в двадцати восточнее есть городишко Дубровно, там тоже есть хорошо укрепленный замок, правда деревянный. А хотите, так живите в обоих, никто вам слова поперек не скажет. Я сейчас дам вам мальчишку, он вас проводит и все покажет, а как будет у вас время, пан Романьяк, приходите, обскажу, какие вы тут оброки да доходы будете иметь. Край у нас богатый, так что внакладе не останетесь.
Сопровождаемый прытким мальчуганом, Франсуа проехал по городу, осмотрел крепость на мысе, а потом переправился по подъемному мосту через ров. У ворот их с поклоном встретил сторож, ему Романьяк тоже продемонстрировал королевскую дарственную.
Сам замок ему понравился, но удивило огромное количество двухэтажных домов внутри крепостной стены, окружающей его.
– Кто здесь живет? – с недоумением спросил Франсуа.
– Сейчас никто, ваша милость, – ответил сторож, – но во время осады горожане, которым не хватает места внутри городской крепости, приходят сюда с семьями, скотом и скарбом. Вы, светлейший пан, теперича их защитник.
«Н-да, если бы я сам покупал владение, то ни за что не выбрал бы Оршу», – уныло подумал Франсуа. Его пугало столь близкое соседство с Московией, ведь Ливонская война могла возобновиться в любой момент.
Барон не поленился в тот же день съездить и в Дубровно, где нашел деревянный замок, окруженный частоколом, насыпным валом и рвом. Замок был красив и уютен, но Франсуа усомнился в его неприступности, каменные строения казались ему более надежными. Поэтому он, наняв прислугу, расположился в Оршанском замке, который к тому же был похож на французский и напоминал ему о далекой родине.
Вспомнив, как он развивал хозяйство в Романьяке, Франсуа собрался было повторить это и здесь, но вскоре пришло приглашение вернуться в Вавельский замок. Под давлением шляхтичей Генрих дал-таки согласие на брак с Анной Ягеллон, и на пятнадцатое июня был назначен бал, на котором он собирался объявить о помолвке. Ругаясь сквозь зубы, Франсуа отправился назад в Краков.
В Вавельский замок барон прибыл утром четырнадцатого июня и, не успев передохнуть, был вызван к королю. Даже не поприветствовав Франсуа, с которым не виделся два месяца, Генрих протянул ему письмо:
– Вот, дядюшка.
Романьяк взял в руки бумагу и прочел:
«Государь, сын мой. Король, брат ваш, скончался. Уже столько моих детей умерли, и вот пришло новое несчастье. Я молю Господа ниспослать мне смерть, чтобы больше не пришлось мне это пережить. Большей боли я никогда не испытывала, и утешить меня может только ваш скорый приезд. Франция и я ждем вас. Мне необходимо видеть вас в здравии, ведь если случится мне и вас потерять, я прикажу похоронить меня заживо вместе с вами.
Не откладывайте отъезд из Польши и не дайте им себя задержать, потому что вы нужны здесь. Я умираю от тоски по вам, только ваше присутствие сможет меня утешить и заставить забыть о моей потере. Любящая вас, как никто на свете, ваша мать Екатерина».
Франсуа сжал губы: «Бедная, бедная!»
– Мир его праху. Теперь вы, сир, король Франции…
– Конечно, – кивнул Генрих. – Что посоветуете делать? Ехать в Париж?
– Поляки избрали вас своим правителем, сир, – осторожно начал Франсуа, – и, по моему мнению, вы прежде всего король Польши. Вы могли бы передать регентство вашей матушке или назначить вице-короля во Франции.
Генрих задумчиво кивнул:
– Да, пожалуй, вы правы.
Франсуа с поклоном удалился, а Генрих, глядя в спину уходящему «дядюшке», с усмешкой подумал: «Чтобы я променял родную Францию на Польшу? Да вы просто глупец, Романьяк!»
Бал отменять не стали, но провели его скромно: все знали, какое горе постигло короля. О помолвке решили пока не объявлять, это было бы неприлично. Многие магнаты выражали свое беспокойство по поводу освободившегося французского престола, но Генрих неизменно отвечал:
– Не волнуйтесь, господа, я прежде всего король Польши. Я подумываю о вручении матери регентства или о назначении во Франции вице-королем брата моего, Франсуа Алансонского. Поверьте моему слову, вам не о чем беспокоиться.
Успокоенные шляхтичи удовлетворенно благодарили.
– Пожалуй, Хенрик более серьезный человек, чем показался нам вначале, – говорили они друг другу.
На вечер 18 июня 1574 года Генрих назначил большой королевский ужин. Приглашены были все видные шляхтичи Кракова. Зубровка лилась рекой. Миньоны короля по очереди вставали, провозглашая тосты. Поляки не оставались в долгу и без конца пили за здоровье Ген- риха.
К десяти вечера Франсуа уже мало что соображал. Обведя осоловевшим взглядом пиршественную залу, он увидел, что некоторые гости отключились,
