– Для этого немало придется еще потрудиться, – возразил король. – А впрочем, время начинать. Царь Иоанн прислал послов с предложением мира, но нет… Возьмем Псков, потом Новгород, встанем под Москвой, тогда будем и о кондициях говорить. Хочу я, господа, объединить весь славянский мир в одно великое государство и после выступить против турок.
Франсуа слушал и дивился. Какие, оказывается, планы у этого короля! А впрочем, почему бы и нет? Он великий полководец, лучший фехтовальщик Европы (злые языки болтали, что Баторий продал душу дьяволу в обмен на свое мастерство), прекрасный организатор. Да, план хорош, но исполним ли?
Баторий дал сигнал к штурму, и его войска с развевающимися знаменами устремились к проломам. Но оказалось, что русские успели соорудить позади них деревянную стену и насыпь. Завязалась битва. В грозную музыку боя слились звуки рожков, свист пуль и ядер, звон мечей, крики нападавших и оборонявшихся.
С изумлением Франсуа увидел среди воинов детей и даже женщин. Они оттаскивали раненых, подавали снаряды, со стен кидали на головы атакующих камни и лили расплавленную смолу. «Господи, что ж это за люди?! Не могу даже представить такого во Франции».
После ожесточенной схватки полякам удалось захватить Покровскую и Свиную башни и развернуть их орудия в сторону города. Король уже готов был праздновать победу, но тут раздался страшный грохот, и Свиная башня рухнула, похоронив под обломками сотни венгерских и польских воинов: то осажденные по подземному проходу добрались до башни и взорвали ее.
Защитники бросились на атакующих, но те смяли их и оттеснили в глубь города. Казалось, псковичи дрогнули. Франсуа видел, как они пятятся. Но тут в ряды поляков на полном ходу ворвался богатырского сложения витязь – воевода Иван Шуйский, увлекая солдат за собой. И вслед за ним на поле брани появились монахи, несшие чудотворный образ Богоматери Псковской и мощи святых. Никогда раньше Франсуа не видел, чтобы иконы так воодушевляли людей. Глаза защитников загорелись, лица просветлели, и дрогнувшая было рать с утроенной силой ударила по войскам Батория.
Франсуа, отчаянно махавший мечом, услышал сигнал отступления. Весь в крови и в поту, он обернулся к своей хоругви и бешено прокричал:
– Уходим!
Вслед за ним и другие командующие дали приказ об отходе. Войска короля отступили, а защитники Пскова преследовали их несколько верст.
Несколько недель стоял Баторий под Псковом. Чего только его солдаты не предпринимали, чтобы взять город: рыли траншеи и подкопы, вели постоянные обстрелы калеными ядрами, пытались штурмовать стены – все было напрасно. Потеряв несколько тысяч воинов, в конце октября он, как последнюю надежду, вызвал к себе Франсуа.
– Возможно, вы что-то сможете придумать, барон?
– Увы, сир, – развел руками тот, – кажется, мы исчерпали все возможности.
Король удрученно кивнул:
– Что ж, видимо, пришла пора высылать Иоанну наши кондиции.
Двумя месяцами позже Стефан Баторий заключил мирный договор с Московией, и его войско вернулось домой.
Франсуа остался при дворе.
Война закончилась, и неуемная энергия короля обратилась на дела мирные. Он делал все возможное, чтобы сохранить религиозный мир в стране, строил храмы, открывал школы и университеты, упорядочил денежную систему. Франсуа в меру сил помогал ему, давал советы, рассказывал, как подобные дела решаются на его родине. Ему, как и большинству шляхтичей, нравился энергичный и активный Баторий. Не раз он слышал от Яна Замойского и других вельмож:
– Не обижайтесь, дорогой барон, но то, что ваш племянник сбежал, обернулось счастьем для Речи Посполитой. Именно такой король, как пан Стефан, и нужен нашей стране.
Эта коротенькая записка, полученная летом 1582 года, заставила сердце Франсуа подпрыгнуть от радости. Наконец-то! Он был уверен, что это – согласие, иначе зачем бы княгине его извещать?
Неужели он дождался?! Несмотря на то что со времени их последней встречи прошло восемь лет, Франсуа по-прежнему не терял надежды. «И теперь я буду вознагражден за свое терпение. Мы обвенчаемся, и, возможно, у нас будут дети!»
Окрыленный Романьяк считал дни до приезда княгини.
– Пани Эльжбета, не могу высказать, как я счастлив вас видеть!
– Пан Францишек, мой добрый друг, поверьте, я тоже очень рада.
Они встретились на следующий день после приезда пани Острожской в Краков, на балу, который проходил в городской ратуше. Снова, как и восемь лет назад, Франсуа с нежностью смотрел на прекрасную княгиню. Она совсем не изменилась за эти годы, лишь выражение скорби исчезло с ее лица, чему он от души порадовался. Траур она теперь тоже не носила и сейчас была одета в бархатное платье глубокого синего цвета.
