Проходя мимо собора Святой Троицы, Жак остановился – он помнил эту церковь с детства, мать часто водила его туда по воскресеньям. Значит, рядом, за углом, находится улица Пейви, где когда-то был их дом. Вероятно, ненавистный отец до сих пор живет там. «Я потерплю, сыночек, только расти быстрее». Сердце его сжалось: «Я вырос, мама». Глаза Жака загорелись, теперь он знал, куда приложить свою ярость. Почти бегом он направился к улице Пейви.
Последнее время Патрик Тильон все чаще задумывался о своей жизни. Что же за никчемное он существо? Жена умерла по его милости, сын сбежал… Господь никогда не простит его. А все проклятый трактир! Ах, если бы он мог пройти мимо него. Он бы бросил пить, нашел бы своего маленького Жака… Нужно попробовать, он обязательно попробует пройти мимо трактира!
Как ни странно, это ему удалось довольно легко. Первые дни он мучился от желания пропустить кружечку-другую, но мысль о сыне удерживала его. Когда же владелец доков, господин Вердье, похвалил его, у Патрика словно выросли крылья. Он смог! Теперь ничто не помешает ему начать новую, благочестивую жизнь.
Бросив пить, Патрик с удивлением обнаружил, что денег, которых раньше вечно не хватало, теперь вполне достаточно. Безусловно, его заработка хватит и на двоих, лишь бы найти Жака.
В тот вечер, подходя к своему дому, Тильон увидел на улице грязного черноволосого мальчугана лет девяти. Патрик кинул ему монетку. Что-то в этом пареньке напомнило ему сына. Впрочем, тогда он так много пил, что смутно помнил, как выглядел его Жак. Вот бы знать, где он сейчас, что делает.
Патрик быстро поужинал и лег спать. Завтра День святого Мартина Турского, нужно встать пораньше, чтобы не опоздать на утреннюю мессу.
Тильон проснулся с ощущением, что на него кто-то смотрит. Он открыл глаза и в тусклом утреннем свете увидел юношу, стоявшего рядом с кроватью. Патрик был удивлен, но не испугался. Он приподнялся на кровати и спросил:
– Кто вы, господин? Что вам угодно?
Юноша мрачно усмехнулся:
– Я пришел, чтобы вернуть тебе долг.
Жак пристально смотрел на отца, пытаясь разглядеть страх на его лице. Но видел лишь недоумение. Не оно было нужно Жаку: он хотел, чтобы тот боялся, до судорог, до паники, как когда-то он сам и его несчастная мать боялись этого вечно пьяного изверга. Юноша вытащил из-за спины толстую деревянную палку и легонько стукнул отца по руке.
– Да что такое?! – возмутился тот, потирая ушибленное место. Теперь в его глазах было негодование.
Опять не то. «Ну погоди же!» Жак с силой ударил дубинкой по плечу Патрика и на этот раз добился своего. Что-то хрустнуло, отец издал громкий вопль, лицо его перекосилось от боли, он с ужасом уставился на непрошеного гостя. Наконец-то! Сын с мрачной радостью смотрел, как в глазах отца разгораются страх и ненависть. Вот они, те самые чувства, с которыми он сам так часто смотрел на Тильона-старшего! Вид скривившегося от боли отца, который пытался закрыться от ударов руками, еще больше разжег ярость юноши. «Ненавижу! Ненавижу!» Он размахнулся и снова опустил палку на раздробленное плечо. Патрик взвыл, а Жак вновь поднял дубинку, он бил и бил по лежащему телу, совершенно перестав себя контролировать и словно питаясь болью отца. А тот уже не кричал, лишь хрипел, изо рта его хлестала кровь, кости превратились в сплошное месиво.
В последние секунды своей жизни Патрик Тильон понял, кто стоит перед ним. Уже теряя сознание, он успел прошептать «Жак!», прежде чем удар тяжелой дубинки обрушился прямо на его голову.
Рене надеялся, что друг забудет о безрассудной идее захоронить рыцаря, но вскоре Филипп заговорил об этом вновь. Рене в ответ тяжело вздохнул и покачал головой:
– Я не пойду.
– Почему? – удивился Филипп.
– Господи, ну как ты не понимаешь? – Он еще раз вздохнул и прошептал еле слышно: – Я боюсь.
Но Филипп лишь рассмеялся:
– Это ничего, Рене. Мой отец всегда говорил, что у страха есть предел.
– Как это?
– Если сильно-сильно себя напугать, то потом бояться перестаешь.
– Хм… и ты в это веришь?
– Как я могу не верить собственному отцу? – с достоинством спросил Филипп.
– И что ты предлагаешь?
– Мы сядем в подвале и будем друг другу рассказывать страшные легенды, пока не перепугаемся до предела. Тогда страх уйдет, и мы сможем похоронить рыцаря.
Рене недоверчиво пожал плечами:
– Ну хорошо, давай попробуем.
Жак Тильон, услышав их шепот, замер и обратился в слух.
Друзья запаслись новой веревочной лестницей, прямоугольным отрезом полотна величиной с человеческий рост, свечами и отправились в
