прикинув, где у нее лопатка, начал всаживать в тушу пулю за пулей.
Она не умирала и не падала, но все же опять дернулась и качнулась, вроде бы даже потеряв равновесие. А потом, снова заревев, просто бросилась от меня, припадая на правую сторону. И направление ее рывка пришлось прямо на хвостовое оперение «Хорнета», легкого и хрупкого против этой туши. Что-то затрещало, самолет рывком развернулся, а хищник, оставляя за собой светящийся след крови, вломился в кусты бульдозером и попер куда-то в заросли, продолжая завывать.
Руки сами сменили магазин. А в голове была пустота и пульс в ушах.
– Твою мать, – сказал я вслух. – Твою же мать.
Глава 26
К тому времени как Слава вышел на связь, я уже успел и по кровавому следу гиены сколько-то пройти, но так ее и не нашел, хотя честно держал в голове мысль добить подранка, и даже успел наткнуться на стадо свинок, идущих по тому же следу, и решить, что без меня разберутся. И заодно успел же осмотреть самолет, после чего разразился бесконечно долгой матерной тирадой. Левое крыло повреждено так, что самостоятельно не починишь, тварь просто прокусила обшивку и вырвала закрылок, болтавшийся на тяге, а заодно и левый руль высоты был фактически отломан, просто согнут вниз. В общем, идея о полевом ремонте отвалилась почти мгновенно.
Почему я не взлетел, увидев ту кучу дерьма? Почему не стал осматривать третье место? И тварь не охотилась. Она, скорей всего, меня даже не почуяла из-за запахов от самолета, а когда я открыл пальбу, то даже не поняла, что происходит, просто ломанулась куда глаза глядят. А глядели они на самолет.
Когда пикап Славы подъехал, я сидел на траве с мрачным видом, положив «ларку» на колени, и мысленно считал до десяти, чтобы еще и на товарища своего лишнего не вывалить.
– Это что? – спросил Слава, показав на крыло прямо из окна «тундры».
– Гиена, мать ее. Пришла и стала жрать самолет. Больше жрать ей нечего.
– И чё теперь? – озадачился он.
– Чё, чё… думать буду, – буркнул я, поднимаясь с коврика. – А так по плану действуем. Вода есть?
– Ага, канистра. – Слава вылез из-за руля и потянулся. – Устал, блин.
– Полей, я грязный, как… – попросил я его, скидывая разгрузку и стаскивая синюю поло.
Он вытащил из кузова большую пластиковую канистру, отвинтил крышку и наклонил, поставив на откинутый задний борт.
– Машиной надо было ехать.
– Нам в Порто-Франко быстро успеть надо. – Я подставил руки под струю. – Теперь хрен знает как дальше…
– А что с самолетом делать планируешь?
– Пока ничего. – Я плеснул воду на себя. – Обдумать надо. Все равно тут кантоваться до утра почти, есть время репу почесать.
– На аэродроме механики есть.
– Только я их сюда тащить не хочу. Нам это место сейчас точно никак светить нельзя. Не знаю, проще оттуда привезти, что ли, или сюда позже вернуться с местными. Но точно не сегодня. И отдохнуть надо.
– В машине-то? – Он спросил с иронией.
– В кузове, канистры сгрузим. На земле тут хрен поспишь, лазает всякая тварь, мать ее в душу.
– Может, в отель? – внес он предложение.
– Не, не надо. Нам бы вообще не светиться. Я же как рассчитывал, что если возьмем чего, то машину бросим тут просто, а сами улетим. Как и не было нас.
– Но теперь-то все равно КПП проезжать.
– А вот ни хрена, мы как раз к КПП не попадем. Не надо в отель, ну его, и так все началось через жопу.
– Ну и зря. Девок бы вызвали и все такое. – Это он уже ерничает.
– Оксане сдам.
– Да и ладно, – махнул он рукой и присел на откинутый борт, закручивая канистру. – У нас с ней что, любовь, что ли? Так, пользуюсь понемножку. Я же говорил, армянские гены ведут к ней неудержимо.
– Ну вот лишится твой Гена доступа к телу, и будешь потом на жизнь жаловаться.
– А я тогда двух тощих сразу найду, заменю качество количеством.
– Больше понадобится, если по сиськам мерить, – усомнился я. – Ладно, давай пока канистры разгрузим, что ли. В амбаре тень, нормально.
Понятное дело, что так я ничего за день и не придумал, что же с самолетом делать. В идеале надо нанимать механиков в Порто-Франко и везти сюда втихаря. Или местных, да, но не сейчас. И придумать, на кой черт я тут сел. А внимательный человек заметит, что сел я давно. Ладно, потом
