примут за наславшую беду.
Исправить все равно ничего нельзя, дважды пыталась — и оба раза впустую. Ко всему не знала ни причины, ни точной даты. От недели до десяти дней проходило, прежде чем происходило ужасное. К счастью, видела она не так уж и часто. В очередной раз убедилась на солдатах, больных, раненых, здоровых. Уж очень неприятно знать и не иметь возможности помочь и спасти. А она старалась выполнять свою работу как можно лучше. Ричард когда-то спросил, зачем ей, известной в своей профессии и приглашаемой в довольно солидные особняки, даже к белым, лечить проституток.
Она отмахнулась, высказавшись про любовь к ближнему и важность спасения даже заблудших. На самом деле это не имело отношения к ее побуждениям. Слишком хорошо знала людей, их порочную натуру, с детства повидав всякое. Просто в глубине души она всегда помнила: не отправь мать ее к бегинкам, останься она дома и не помри вместе с остальными от холеры — для двенадцатилетней девочки без родственников и денег в их районе очень мало шансов миновать данную участь. Она помогала и лечила тех, кому не повезло так, как ей. Чья участь оказалась много горше и беспросветнее. Спасти каждую она не могла, но облегчить существование хоть немного считала долгом.
Он повернулся и обнял. Сама не заметила, как выскочило:
— Ты веришь в колдовство?
— Не очень-то я верю в разные магические штучки. — И по голосу чувствовалось, улыбается. — Моя мамаша прекрасно гадала на картах и предсказывала будущее, только никто лучше ее детей не знал, что она сначала наводила справки о деревенских событиях и местных мужиках с бабами. Такие места, все друг о друге в курсе, даже где споткнулся и выругался. О, совсем не простое дело — правильно построить разговор и навести на нужное. Иногда гладко не выходит, но в трех случаях из четырех заплатившие за помощь оставались в уверенности, что гадалка нечто зрит сквозь выпавшие случайным образом карточные картинки. А уж пророчествовать «сын твой скоро снова нарушит закон, и ждет его долгая дорога с казенным домом», когда ежегодно проезжаешь мимо дома и прекрасно знаешь про его поведение, и вовсе как сплюнуть.
— Бывают и настоящие ведьмы.
— А, — обрадовался Ричард, — ты сходила к черной ворожее, та сплясала с бубном и вызвала лоа.[51]
Интересно, подумала, кто и когда успел просветить про лукуми.[52]
— Поэтому я и пришел к тебе.
— Глупец, — снисходительно сказала Арлет. — Для мужчины не требуются особые ухищрения после месяцев в лесу. Поманить, — она показала пальцем, — сам прибежишь. Без всякой магии.
— Обидно звучит, — согласился Ричард, — но, вероятно, справедливо. И все же не за первой попавшейся?
— За первой попавшейся красивой, — без тени смущения поправила она, — но это не столь важно. Не захотела бы — не сидела сейчас рядом. — Она потянулась не хуже кошки, провоцируя погладить, что с удовольствием он и сделал по гладкой коже спины. — Я взрослая женщина, — без гнева оттолкнула ставшие излишне назойливыми руки, — повидавшая вблизи очень разные вещи, из которых проститутки не самое ужасное. Не стану держать мужчину силой. Зачем мне, такой, достаточно гордости? Чтоб не ползать на коленях, упрашивая, или ломать его волю колдовством. Потому отпускаю без сомнений. Женись.
— Вот так, — растерянно сказал он.
— Ты все равно рано или поздно вернешься, — заверила убежденно.
И дело не в горячей крови, как наверняка подумал глупый мужчина. Не настолько она наивна, чтобы верить, будто первая у него или белые обязательно лишены темперамента. О, и в богатых, и в бедных домах иной раз кипят жуткие страсти. Кому, как не акушерке или женскому врачу, о них знать. С ней иногда специально или случайно делились крайне сомнительными вещами. Измены в среде дворянства случаются сплошь и рядом. Иные бравируют этим: ведь в Париже такое поведение в порядке вещей и не иметь любовницы или любовника — давать повод для смешков и подозрений. По слухам, бывает, имеют официальную, лишь бы не косились. Но случается и любовь, причем самая удивительная. Подменить явно черного ребенка — ну, бывает. Но герцогиня, выпрашивающая милости у собственного конюха…
Глава 10
Свадебные хлопоты
— Угодно ли вам условиться о встрече? — надменным тоном потребовал впервые в жизни встреченный одетый по последней европейской моде субъект, загородивший нахально дорогу.
— Не имею причины общаться с незнакомцами, — любезно ответил я. — Тем более принимать от них сомнительные приглашения.
Период ухаживаний фактически свелся к обмену несколькими записками и двумя визитами на плантацию Харрингтонов. Но поскольку объявить о будущей свадьбе после последнего разговора с подписанием финансовых документов пришлось публично, нечто в этом роде я ждал. Правда, не в данном
