Свадьба была изумительной. Съехались сливки колонии Альбион, включая и чиновников из Соединенных Королевств. Сплошные дворяне, отчего мне было несколько неуютно. То есть их мнение и раньше не особо интересовало, а с некоторых пор я мог вообще плевать на покрытые париками головы. Пусть и не по рождению, а по заслугам вполне шевалье. И что бы они там себе ни думали или ни говорили за спиной, я уж точно ничуть не хуже большинства присутствующих. И в отличие от них добился всего без родовитых предков, своим умом и руками.
Невеста блистала. В изумительном белом платье из выписанных из Парижа тканей, в брабантских кружевах и увешанная множеством брильянтов, она была энергична, весела и удивительна без подделки, поражая, помимо драгоценностей и фасона одежды, естественной красотой наповал. Прилежно исполнив первый танец, пришлось специально брать уроки, я отошел в сторону, позволив кавалерам приглашать, а ей получать удовольствие. Уже начинал с нетерпением дожидаться окончания церемонии. И вовсе не от счастья ожидания первой брачной ночи, хотя лишь сегодня ночью предстояло по- настоящему познакомиться. До сих пор мы и встречались достаточно редко.
Медленно перемещаясь вдоль гостей и перебрасываясь с ними вежливыми репликами, я старался не говорить много и не открывать рот лишний раз. Произносил в основном банальности, и только когда ждут ответа. Держал курс на единственного и неповторимого суперинтенданта нашей колонии. Ледрю дез Эссар из всех понаехавших, за редчайшим исключением, единственный толковый малый. И в данный момент у меня имелся приватный разговор. Все проще, чем являться на службу к нему и просить аудиенции.
— Еще раз поздравляю, — сказал он, поднимая бокал, — с удачной женитьбой.
— Благодарю, — чокнулись и отпили по глотку. — Хотя недавно, — в смысле после аудита, но это уже не для всех ушей информация, — узнал много любопытного насчет богатства и его внешней стороны.
Откровенно говоря, старания Глэна и его приватный доклад с цифрами и выводами ввергли меня в натуральный шок. Что-что, а разбирался он в финансовых делах прекрасно, распутывая порой сложные клубки и спрятанные отношения. Сейчас пригодилось. Прочитав текст, в первый момент я хотел вообще плюнуть на все и удрать в Мичиган. Там хоть не смотрят, как на выскочку. Потом подумал, перечитал его сочинение вторично и пришел к определенным выводам. Есть причина заметно скостить выплачиваемую по брачному соглашению супруге сумму. Звонить всем подряд о его ревизии и своих итоговых идеях не собираюсь. Это не мои похороны,[54] каждый сам хоронит своих мертвецов и занимается хозяйством.
— И что не так? — посмотрел дез Эссар с удивлением. — Элизабет принадлежат плантация площадью около восьми тысяч акров, примерно за сотню рабов на плантации, несколько домашних, сотни голов рогатого скота, свиньи, овцы. Еще великолепная семейная резиденция в Акиндеке, столице колонии.
Про вклады в английских банках, превышавшие двадцать три тысячи фунтов стерлингов, или тринадцать с половиной тысяч луидоров (один фунт стерлингов шел как одиннадцать и семьдесят пять сотых ливра), всезнающему, видимо, не доложили. Зато про здешние дела полностью в курсе.
Деньги требовались позарез. Важно заселить поместья в Мичигане и долине Шенандоа своими людьми, а взять таковых было неоткуда. Корабли исправно выбрасывали на берег все новые толпы нищих переселенцев, но их сначала требовалось накормить, обуть, одеть, дать инструменты и отвести куда нужно. Да еще и скот не мешало дать. А все это, в свою очередь, требовало немалых вложений. Замкнутый круг. Чтобы получить доход, надо сначала потратиться, и серьезно, а золото отсутствовало почти полностью. Нет, некая прибыль с гвоздарных станков в Мичигане и здесь поступала, но недостаточно для моих планов. А еще бесчисленные свадебные расходы. Выглядеть плохо в глазах соседей позволить себе нельзя.
Я вздохнул и вполголоса принялся излагать. Оказывается, табак, являющийся основной культурой на здешних плантациях, запрещалось вывозить непосредственно потребителям в другие страны, а надлежало сначала доставить в королевский порт. В конечном итоге континентальная Европа поглощала две трети продукции, однако монеты шли не в кошелек производителя, а перекупщикам. Плантатор мог продать товар только и исключительно в метрополии и не имел возможности за вырученные деньги приобрести необходимое по более дешевой и выгодной цене. Требовалось закупать на месте, в Соединенных Королевствах.
Ничего оригинального в том не имелось. Испания тоже доила свои колонии постоянно, мешая им развиваться. Намного паршивее другое: при сбыте и закупках колонисты всецело зависели от тамошних торговых домов. Табак, погруженный на судно, отправлявшееся через Атлантику, оставался собственностью плантатора, и он нес весь риск при доставке груза. На его долю выпадали все расходы — ввозные пошлины, стоимость фрахта, страховка, оплата хранения, определение качества табака, погрузки, разгрузки и доставки к месту продажи. Естественно, и убытки.
При этом заказ по списку зависел во многом от доброй воли находящихся с другой стороны океана. Сидя в Альбионе, никак нельзя было проверить цену необходимого товара и его качество. Продавцы норовили накрутить цену на десять-двадцать процентов, когда узнавали, куда идет отправка. Сами торговые дома тоже брали вознаграждение за труды, а на этом берегу обнаруживалась дешевая, не соответствующая описанию вещь, частенько еще и поломанная. Возмущаться было бесполезно. У агентов в метрополии находились десятки отговорок.
Важно еще и другое. Фактически торговые дома Европы держали здешних плантаторов в жесткой петле, постоянно ее затягивая. Достаточно часто случалось, что цены на табак сохраняли сознательно низкими. Поскольку распоряжений заочно хозяин отдать не мог, а везти в чужие порты запрещалось, агент продавал товар в убыток, не стесняясь брать свой причитающийся процент. Торговый дом предоставлял кредит на покупку заказанного, в том числе ссужал на расширение производства и другие дополнительные нужды.
