форт. Нет, ежели служба потребует… А пока не было смысла торопиться. Тем более что помимо официальной цены, шедшей в казну, была еще и «полковая», зависящая от престижности того или иного полка. Или в данном случае способствующая проживанию в Квебеке.
Кэмпбелл таких средств не имел и надеялся получить свое, зайдя с задней двери. Некая военная должность очень требовалась для занятия поста члена городского правления и особенно законодательного собрания колонии. Только он не самый хитрый. Офицер, получивший должность без покупки, мог уйти в отставку и получить стоимость его патента при определенных условиях. Это возможно только после трех лет службы и только после пятнадцати лет лейтенантом и двадцати лет более высоких рангов. И все же тщеславие и мечта получить заветную возможность писаться офицером заставила его бросить юридическое поприще и податься на службу. Нападение ирокезов — выполнение его мечты свыше.
Тут нам навстречу попалась обсуждаемая особа — лейтенант Колин Кэмпбелл собственной персоной. Презрительно осмотрев с головы до ног Питера, а заодно и меня, он ткнул указующим пальцем:
— Этих обоих на шхуну.
Обращался он при этом к стоящему за плечом чернокожему слуге. Телосложением тот мог запросто поспорить со статуями древнегреческих героев, показанных мне как-то Дениз на рисунках в одной из книжек. Такому оружие без надобности: разорвет голыми руками. И все же оно имелось. В руках мушкет, на поясе сабля и два пистолета.
— Простите, милорд, — спросил я в недоумении, — я вольный человек и не обязан следовать чьим бы то ни было приказам.
— Согласно королевскому приказу от дата, нумер, — забубнил тот, проявляя юридическое воспитание, — каждый свободный здоровый взрослый мужчина от шестнадцати до шестидесяти лет в случае военных действий в колониях должен участвовать в ополчении, а с двадцати одного до сорока пяти может быть временно призван на помощь регулярным вооруженным силам.
Посмотрел на меня с выражением: «Вопросы есть?» Уже не имелось. Справки о возрасте на руках не было, и доказать, что я несовершеннолетний, когда с первого взгляда видно обратное, не удастся. Надо было оставаться в таверне и дальше. Может, забыли бы. Что-то явно готовилось по результатам совещания. Но меня все эти передвижения до сих пор мало волновали. Оказывается, надо было головой поработать, а не расспрашивать скаута.
— Вы временно прикомандированы к моей роте, — заявил лейтенант все тем же нудным бесцветным тоном.
— Временно — это на какой срок?
— До последующего распоряжения, — очень вразумительно объяснил он и, повернувшись, удалился.
— Меня зовут Ричард Эймс, — вежливо представился я чернокожему Геркулесу.
— Адам, — ответил тот. — Давай помогу.
Небрежно подхватил Питера на плечо, и под возобновившиеся матерные крики уже в его адрес Адам направился в сторону берега озера.
Между прочим, вроде случайно подкинул скаута так, что у того щелкнули зубы и он прикусил язык, заткнувшись. По крайней мере, не зря здоровяк носил оружие и при случае на любезность соответственно мог ответить. Бесконечное терпение, приписываемое рабам из Африки, уж точно отсутствовало.
Солдаты и рота ополченцев в составе шестидесяти человек уже деловито грузились на шхуну La Brochette,[30] шлюп La Vigilante[31] и несколько яликов, на которых обычно ходят за рыбой. Оба более приличных по размеру и оснастке судна были знакомы всем жителям наших озер. Принадлежали они армии, а не флоту, вооружены четырех- и восьмифунтовыми орудиями. Десяток в общей сложности стволов — дело неплохое. Тащить их через чащу — совершенно неподъемная задача, а на палубе по реке — никаких забот. Корабль везет без усилий, люди спокойно отдыхают.
Большинство так и сделало. Расположились прямо на настиле судна, а не в трюме, и сидят тихо. По воде голоса разносятся далеко, и начальство велело помалкивать. Может, не все так безнадежно, как вещал Питер. Ко всему я неведомым образом, скорее всего, потому что неизвестно куда пристроить, тоже угодил в скауты. Мне еще и платить станут. Когда-нибудь. Если выживу и сумею добиться, доказав участие в боевых действиях. В некие списки попал, и теперь станут кормить, а также снабжать порохом и прочими полезными на войне вещами, о чем с ходу поставили в известность по прибытии на палубу.
А пока должность давала некое подобие свободы. Начальством надо мной были лишь лейтенант Кэмпбелл и командующий всей экспедицией майор де Пажоль, которые в данный момент уединились в каюте, предоставив всем полную свободу. Чисто из любопытства я походил от борта до борта, осмотрел пушки. Заодно выяснил, что с нами следуют саперы. Капрал и восемь рядовых. А также хирург с двумя ассистентами, сержант-оружейник и старший барабанщик. Кажется, все предусмотрено для военных действий. Одни разрушают и создают заграждения, вторые с криком: «Vive le roi!»[32] идут в штыковую, третьи бьют в барабан и отрезают конечности у неудачников.
Обследовав шхуну, я уселся возле офицерской каюты, напротив Адама, и предложил ему фляжку с бренди. Очень своевременно на будущее в таверне заготовил. Лучшее средство для налаживания отношений. Тот не отказался, хорошо хлебнув. Оно и понятно, для такого атлета один глоток — что для остальных содержимое ложки.
— Давно в слугах у лейтенанта? — спросил я негромко, чтобы не злить какого-нибудь бдительного сержанта шумом.
