— Зачем ты позвал меня сюда? — спросил обычным подозрительным тоном Питер и смачно харкнул на куст.
— Я хотел поговорить без свидетелей, — внимательно прислушиваясь и держа мушкет на изготовку, ответил я.
В группе драпающих было семьдесят три ополченца из Форт-Ройала и Де-Труа и дюжина солдат, приставших уже в лесу или случайно найденных. Несколько человек с легкими ранениями. Еще три десятка артиллеристов с сержантом. Обе пушки свои они не бросили, благо лошадей хватало. Шестифунтовое полевое орудие тягалось шестеркой коней, зарядный ящик — четверкой. Расчет обычно десять человек, но здесь еще какие-то дополнительные добавились при полном отсутствии положенного офицера. Я так понял, сержант Гринис и прежде его не первый год заменял. А уж насколько он хорош в бою, проверить не довелось. Как минимум не бросил имущество, сбежав. Да и стрелял, пока мы не ушли на противоположный берег.
В мои распоряжения он не вмешивался и ополченцев не трогал, занимаясь своими людьми. Пользы в лесу от их ядер ровно ноль, и в лучшем случае его артиллеристы могли отмахиваться тесаками. И все же нас достаточно много. Мы хоть и не самые лучшие вояки, но за нападение пришлось бы заплатить кровью, и, возможно, немалой. Зачем это надо ирокезам? Устроить засаду — одно. Догонять, подставляясь при наличии кучи трофеев и огромной славы победителей, рискуя нарваться на пулю, — иное. Героизм тоже хорош в меру.
— И о чем?
— Адам спас мне жизнь, и я хочу тоже ему помочь.
— И что?
Вот же скотина! Сказал бы: так поступил бы любой на его месте, — так нет. Будто специально дает понять, что он утруждаться не стал бы.
— Все знают, я играл с лейтенантом в карты, он пару раз писал расписки. Подтвердишь, что сам видел, как я выиграл слугу. Потом отпущу его на волю.
— А мне что с того?
— Считай, за мной должок.
— Не-а, — возразил Питер без раздумий. — Думаешь, дурней тебя? Раб стоит не меньше шести тысяч. Такой — все восемь-десять. Чтобы я за здорово живешь кому подарил такие деньжищи… — И он плюнул вновь, на этот раз прямо мне под ноги.
— При тебе отпущу с вольной от юриста. Ничего иметь не буду, кроме выплаты налога за освобождение.
— Там ведь ливров триста положено, не меньше.
— Да.
— А ты у нас сильно богатый.
— Жизнь стоит дороже.
— Уже не сдох. Зачем швыряться? Нет, ты что-то крутишь!
— Я умею быть благодарным, — сказал я с нажимом.
Любой дурень догадается: и к тебе тоже в будущем, поступи, как прошу.
— Не-а. — Он опять сплюнул, на время прекращая жевать. Ладно бы еще в сторону, но когда под ноги — сознательное неуважение. В другом месте и в иное время уже получил бы в морду. — Три тыщи на бочку. Мне. И все довольны. — Он хрипло рассмеялся.
— У меня нет таких денег, — терпеливо сказал я.
Даже не потому, что всего капиталов реально впритык. Если бы не взятые с индейцев — и того бы не имел. Еще в первый день по возвращении, посланный в разведку, специально забежал на мельницу. На удивление почти все цело, правда, изготовленные гвозди уволокли, а вот жернова, станки и металл не тронули. Видать, тяжело тащить. Хорошо ломать не стали. Вот приводные ремни сняли и уперли. Не знаю уж, на кой ирокезам сдались. Кожа хорошая, выкроят чего. Свою долю золота спрятал вместе с прошлыми доходами в тайник. Не тот, естественно, где инструменты. Ну не таскать же с собой кучу монет. Непременно кто-то обратит внимание — и примутся задавать неудобные вопросы. Недолго и до обвинения в грабежах. А мне в петле болтаться не хочется.
— Захочешь — найдешь. Или всем расскажу о попытке воровства чужого раба.
— Двести могу дать!
Он рассмеялся издевательски:
— Другому сказки выкладывай.
— Триста.
— Церковь ставил? Должны быть.
— Ну и хрен с тобой, — сказал без особого сожаления. — Не хочешь немного — не получишь ничего.
Взгляд у Питера стал настороженным, словно у дикого зверя, когда он чует ловушку. Только вряд ли ожидал последующего. Потому что я поднял мушкет и выстрелил ему в голову. С такого расстояния заряд снес полчерепа. Тело, наверное, еще не поняло, что умерло, а я уже торопливо перезаряжал, потом присел, глядя на дальние деревья, уже слыша топот ног, спешащих сюда. Ага, вполне ожидаемо. Клод, Адам и еще парочка хорошо знакомых из
