Ответный огонь «Аревона» тоже не отличался точностью. Командира авизо это больше чем устраивало. Его задачей было не потопить прилично вооруженный крейсер, а замедлить его, задержать до подхода поддержки.
Долго так продолжаться не могло. «Аревон» неумолимо шел вперед на тринадцати узлах. Курс на конвой известен. Рано или поздно бурланд доберется до транспортов. Еще полчаса таких танцев, и придется что-то делать. Приказ по эскадре не допускает двойного толкования: эскорт обязан защитить конвой, даже ценой своей жизни.
«Аквамарин» догнал «Аревона» в тот момент, когда на бурланде уже считали дистанцию до ближайшего купца. Четверть часа до открытия огня. Авизо в расчет не принимали. Командир «Аревона» посчитал, что маленький разведчик даже если и попытается, то не сможет ничего сделать.
Приближающийся на всех парах «Аквамарин» смешал кости в игре. «Аревон» увеличил ход до полного. Старые машины могли кратковременно выдать семнадцать узлов. «Шустрый», в свою очередь, тоже увеличил давление в котлах и пошел на сближение, стремясь перерезать курс бурланда. Красивый маневр. Сейчас по авизо могли стрелять только баковое и одно бортовое орудие «Аревона». Пришлось отворачивать вправо, открывая углы для бортового залпа.
На «Шустром» вовремя разглядели маневр бурландского крейсера и переложили руль на левый борт. Вражеские снаряды легли с недолетом. Авизо вынудил противника сменить курс, этого достаточно. Выигрыш пяти минут существенен, когда к противнику с правого борта приближается паровой каток крейсера первого ранга.
На «Аквамарине» открыли огонь с тридцати пяти кабельтовых. С этого момента «Аревон» был обречен. Он не мог ни приблизиться, ни уйти от более сильного противника. Дойти до конвоя он тоже не мог.
– Нам не удалось подстрелить красавицу, – заметил капитан второго ранга Герт Аруго. – Остается облегчить страдания уродины.
Расстреливали крейсер больше двух часов. Старый корабль оказался крепким орешком. Перед своей смертью он добился двух попаданий в «Аквамарин». Серьезных повреждений они не нанесли. Один снаряд взорвался на скосе палубы, второй перемолол в щепу офицерские каюты на юте. Неприятно, но жить можно.
– Слишком медленно тонет, – процедил сквозь зубы Герт Аруго. Его несколько нервировал вид неспешно приближающихся транспортов. Конвой держался генерального курса, а проклятый «Аревон», как назло, болтался на пути.
– Мы должны сегодня хоть кого-то утопить. Эй, на руле! Три румба влево! – скомандовал Аруго. Повернувшись к артиллерийскому офицеру, он негромко добавил: – Как подойдем на десять кабельтовых, переходите на бронебойные. Бейте ему под ватерлинию.
К этому времени несчастный бурландский старичок отстреливался из последней чудом уцелевшей шестидюймовки. Большого вреда от этой пушки не было. Видимо, у противника уже некому было корректировать огонь.
На сближении «Аквамарин» добился трех попаданий фугасами. После чего замолчало последнее орудие «Аревона». Однако горящий, разбитый в хлам, оседающий бортом старый крейсер флаг не спускал. Он упорно шел к конвою. На что надеялись бурланды? Неведомо.
Подойдя к противнику на десять кабельтовых, «Аквамарин» быстро добил его частыми залпами. На этой дистанции бронебойные чушки насквозь прошивали скосы бронепалубы и рвались в трюмах или при ударе о противоположный борт корабля.
Попадания не менее семи снарядов под ватерлинию фатальны. Старый крейсер лег на правый борт. Избиваемый снарядами корабль умирал медленно, неохотно. Море проникало в трюмы через многочисленные пробоины, оно мягко, нежно обволакивало и принимало в себя старого воина.
Крейсер быстро оседал. Вставшая вертикально палуба накренилась и с шумом легла на волны. Показалось выкрашенное красным суриком, покрытое ракушками и водорослями, изъязвленное пробоинами днище. Бронзовые винты застыли. Корабль умер, но еще не утонул. Перевернутый корпус дрейфовал целых полчаса.
– Живучий фермер, – заметил капитан второго ранга Аруго. – Даже жалко было расстреливать этих безумцев.
– Искрограмма пришла, – доложил старший офицер. – «Горцу» плохо. Еще одна крейсерская группа навалилась.
– Искру получили, когда мы сближались с тем упрямцем?
– Я взял на себя смелость задержать искрограмму. Буквы путались. Не мог прочитать, – словно извиняясь, ответствовал офицер, хотя в его голосе не было слышно ни капли раскаяния.
– Я сам приказал потопить хоть кого-то, – кивнул командир крейсера. – Прошу вас, в следующий раз, если не можете прочитать, отдавайте искру мне. Я сам решу, путаются буквы или нет.
Капитану первого ранга Варгу опять повезло, или не повезло. Это смотря с какой стороны глядеть. На корабле только успели исправить повреждения после боя с «Корхероном» и дали устойчивый ход в пятнадцать узлов, как на горизонте опять показались вражеские крейсера. На конвой вышла еще одна поисковая группа из броненосного и пары легких крейсеров. К ним присоединился избитый, но не сдавшийся «Корхерон».
Наперерез противнику двинулся «Красный горец». Бронепалубники шли широким фронтом, стараясь заранее парировать возможную попытку противника обойти эскорт. Приблизившись к бурландам на сорок пять кабельтовых, Грон Варг распорядился переложить руль на правый борт. Крейсер накренился, входя в поворот. При этом он пересекал курс противника. Бурланды купились и повернули, выходя на параллельный курс. Этим маневром капитан первого ранга Варг задействовал неповрежденные орудия левого борта.
