восьмидесятисемилетнего старца останется Богдана бесприданницей и с вечным клеймом на роду. Она, конечно же, обратила внимание на то, что я посматриваю на нее, но с Ярославой у них довольно сложные отношения, учатся на одном курсе и в одной группе, хотя Руська младше Богданы на три года. Богдана – моя ровесница.
Я все-таки настоял на проводах ее к корпусу – девушки жили не во дворце, а в гостевых коттеджах на берегу бухты Полуночной Луны. Тем более что мне в ту же сторону. А там уже успокоившуюся девушку пригласил посмотреть на восход луны из океана. Очень красивое зрелище, видимое не так часто в этом месте и только на самом северо-западном мысе острова. Западная часть острова – это коралловый риф, а восточная часть имеет вулканическое происхождение. Там невысокие холмы, которые скрывают большинство событий на востоке. Луна может всходить и на западе, но там в тридцати шести милях идет барьерный риф, и маленькие глубины, и такого эффекта, как двойная луна, там не увидишь.
Когда получил ее согласие на прогулку, то пришлось немного подождать, пока она переоденется. Стоял на дорожке неподалеку от домика, в котором она жила.
Темный и полный звуков лес заставил девушку чуть плотнее прижаться ко мне и взяться под руку. В этом лесу жила целая колония фрегатов – птицы безобидные, но очень громкие. Они постоянно щелкают клювами, самцы трут клювом большой и немного уродливый мешок под горлом, привлекая таким образом самок и отпугивая других самцов. Звуки надутых зобов довольно громкие и необычные. Плюс они иногда с треском выпускают воздух из них. Ночью не летают, но и почти не спят, особенно если кто-то посторонний проходит через их лес.
Так как луна еще не взошла, то было темно. Пришлось включать «дрессированного светлячка», чтобы успокоить Богдану. Она впервые на острове и не знает местных порядков. Эта дорожка ведет к посту на мысу и к маяку, но, не доходя до них, есть отворот к берегу океана. Мы успели вовремя, и еще ждали несколько минут, прежде чем в воде появилась мрачная зеленоватая луна. Вода и водяные пары разделили ночную красавицу, и несколько мгновений их было две: одна серебристого цвета, вторая – зеленоватого, с мрачным черепом. Затем первая оторвалась от горизонта, и лунная дорожка поглотила вторую луну, растворив ее в серебристом цвете.
– Жутко, но очень красиво! – прошептала почти неслышно Богдана.
Шум прибоя съедал почти все звуки, и мы вздрогнули, услышав окрик: «Стоять! Ваши документы!» – но затем почти сразу: «Доброй ночи, княжич! Гуляете? Предупредить следовало бы…» Службу князевские гвардейцы знают.
– А почему вас тут так местные называют? Не по чину! – чуть позже спросила Богдана. – Я уже не первый раз слышу.
– Здесь живут почти все из нашего родного удела, из Князево, для них мы – княжич и княжна, была еще и «маленькая княжна». Это мать Марии Макаровой.
– Мать Маши – княгиня?
– Нет, но она долго жила у нас, поэтому князевские ее так и называют. Что-то я ее не видел, хотя ее муж и дочь здесь.
– Была здесь, недавно куда-то ушла на корабле. Так вы вернулись из нового удела? В газетах много писали об этом.
– Значит, вы все знаете! – улыбнулся я.
– Ну, далеко не все! Я вообще кроме нашей деревни под Юрьевым и Выборга нигде не была.
– А как же смогли поступить на первый курс?
– Когда мне было двенадцать, папа меня в Выборг отправил, я ведь сирота, училась в интернате при университете. Сдала экзамены на физический факультет. Теперь учусь вместе с вашей сестрой.
Роща фрегатов кончилась, и мы подходили к «детскому» дому. И тут я заметил, что и моя форма, и белый спортивный костюм моей собеседницы имеют следы посещения территории фрегатов. Здесь уже горят «светлячки», поэтому это стало заметным. Я предложил Богдане переодеться и отдал немного мрачноватому со сна дядьке свой мундир и костюм девушки. В халатах мы уселись на освещенной веранде и продолжили беседу, правда, не очень долго. Полуночников на острове оказалось много, и все потянулись на огонек. Девушки с особым интересом рассматривали вышивку на груди халата у Богданы. Они же не знали, что это фрегаты постарались, а мы еще даже не целовались.
В общем, тут же поползли слухи, полученные из достоверного источника. Несколько девушек взбрыкнули и тут же засобирались домой, подключился Госсовет, который в зимнее время весь находился на Нововыборгских Багамах. И это их яхты качали мачтами в гавани, они сюда привезли своих дочек, когда поползли слухи про смотрины.
Мама, когда я их с папой познакомил с Богданой, пригласив ее на завтрак в узком кругу через несколько дней, пропела какую-то незнакомую песню, всего несколько строк из нее: «Все могут короли, и судьбы всей Земли вершат они порой…», но не закончила, оборвав на полуслове. Богдана перед этим долго не решалась войти в столовую, все говорила «нет» и «нет». Но пока ни одного члена Госсовета на острове не было. Выяснилось, что ни мать, ни отец никаких смотрин не устраивали, но за завтраком, один раз, говорили о том, что не помешало бы Александра познакомить с кем-нибудь из девушек, так как учился он в закрытом военном заведении, где не имел больших возможностей это сделать, а сейчас служит на корабле и носится по тем местам, где к женщинам относятся совершенно не так, как в Выборге и в России. Как к вещи. И что им бы не хотелось, чтобы сын получил такой отрицательный опыт. Руська поняла это по-своему, поделилась с Машкой, та еще с кем-то, и слушок пополз: «Государь сыну невесту присматривает!» А тут еще и конкурс мамин, которая хотела усилить роль женщин в управлении государством, поэтому и подбирала способных девушек.
