Люка с громким шлепком ударил ему под правый глаз.
Голова Дома дернулась назад, на лице появилось выражение недоумения и отвращения. Второй кулак зашел с другой стороны. Люк смотрел, как его рука стремительно размахивается и наносит Дому жесткий удар в челюсть. На этот раз он метил именно в челюсть.
Дом тут же свалился на землю, даже не пытаясь смягчить падение руками. Потому что прижимал их к лицу.
Хатч с Филом отшатнулись от Люка, уставившись на него как на опасного незнакомца. Они были шокированы и напуганы. Но он хотел продолжить взбучку. Ему не нужна была быстрая победа. Он упивался экзекуцией, нанося Дому удар за ударом.
Рукам совсем не было больно, и внезапный выход энергии, удвоенный с падением Дома, вызвал у него бурный прилив эйфории. Его тело словно перестроилось в тугую, крепкую и четкую структуру. Зрение вернулось в полном цвете. Слух прояснился, словно из ушей вытекла теплая вода после ванны. Он осознал, что его учащенное дыхание перешло на хрип.
Дом сидел, раскинув ноги, уронив голову на грудь, и зажимал обеими руками рот. Его лица никто не видел.
Дом плакал. Плакал от злости.
– Я больше ни на минуту не останусь с этим ублюдком! – воскликнул он.
Сидя на поваленном дереве, Люк слышал доносившийся из-за деревьев высокий и пронзительный голос Дома.
– Пусть валит в другую сторону… Не, я пас… Это не на вас напал этот ублюдок… Этот неудачник чокнутый. Он всегда был таким. Вот почему не может и пяти минут удержаться на одной работе. Вот почему он всегда один. Логично? Мудак он. Не собираюсь больше терпеть этого тупого ублюдка. Кому нужен этот инфантил? Не, с меня хватит.
Тут на Люка снова нахлынул страшный жар. Он вскочил и бросился к тому месту, где Хатч и Фил успокаивали Дома. Он до боли стиснул зубы, но, опасаясь, что вот-вот их сломает, взял себя в руки и разжал челюсти.
– Продолжай, жирный говнюк! – проревел он.
Фил и Хатч шарахнулись в сторону.
Дом поднял обе руки вверх и закричал:
– Отвали!
На этот раз он так быстро ударил между вскинутыми ладонями Дома, что тут же почувствовал, как в основании шеи что-то хрустнуло и налилось огнем. Три удара пришлись Дому в лицо, и Люк почувствовал, как нос под его кулаком уходит в сторону и ломается, словно дужка в воскресном жарком. Четвертый и пятый попали в макушку и затылок, и Дом рухнул в кусты. Свернувшись в клубок, он обхватил голову руками. При последнем ударе Люк повредил себе мизинец и костяшку. Он сунул руку под мышку и отошел в сторону.
– Еще одно слово. Еще одно слово… – Он пытался говорить, но у него перехватило дыхание, голос дрожал от волнения.
– Господи Иисусе. Господи Иисусе. Успокойся же. Черт! – говорил скороговоркой Хатч. Вцепившись в плечи Люка железной хваткой, он пытался увести его прочь.
– Еще одно слово от него услышу, и ему конец. Клянусь.
Они вместе отошли в сторону. Хатч держал его за локоть. Дом продолжал лежать, свернувшись в клубок. Фил присел рядом и тихо говорил ему что-то, но Люк не слышал, что именно.
– Боже, Люк. Послушай себя. Ты разговариваешь, как быдло. Это не ты. Какого черта?
Люк сел на поваленный ствол, где недавно сидел. Руки у него тряслись так сильно, что Хатчу пришлось взять у него пачку и прикурить две сигареты. Для себя и для него.
– Успокойся. Расслабься. Остынь. Мужик, что на тебя нашло?
Люк молчал. Он просто курил быстрыми затяжками, пока его не затошнило. Вместе с мокротой и никотиновой смолой в пустой желудок просочилось столько кортизона и адреналина, что его чуть не вырвало. Он расстегнул куртку до пояса и наклонился вперед, полной грудью вдыхая холодный влажный воздух. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким опустошенным. Его начал колотить озноб.
– Похоже, отпуск подошел к концу, – сказал Хатч после нескольких минут молчания.
Люк расплылся в улыбке, но со стыдом понял, что смеется в полной тишине. Хатч тоже улыбался, слабой и вымученной улыбкой. Он покачал головой.
– Не знал, что ты такой, шеф. Видит бог, я давно хотел накостылять Дому, но такие, как мы, не должны так себя вести. О чем ты думал?
Посмотрев на Хатча, Люк прочел в глазах друга разочарование. И стойкое отчуждение. После подобного события ничего не вернуть. Уже никогда не будет как прежде. Он знал, что их дружбе пришел конец.
– Черт, – сказал он и покачал головой. Замолчал, сделал несколько судорожных глотков, еле сдерживая слезы. К горлу подступил комок. Какое-то время он не мог говорить, потом встал и пошел прочь от мертвого поваленного дерева.
– Что я здесь делаю? – сказал Люк, уходя дальше по тропе. Хатч шел за ним, опустив голову, с бледным и грустным лицом. Его явно тяготила сложившаяся ситуация и навязанная роль родителя, принимающего все решения.
