– Ага. – Хатч стал счищать толстый слой сгнивших листьев с поверхности алтаря, пока его голая рука не коснулась камня.
Люк осторожно приблизился к алтарю сбоку, вытирая спиной темную стену, представлявшую собой в основном голый камень. Штукатурку давно размыл дождь. Он понятия не имел, как давно. Но что давно, это точно.
– Есть на нем что-нибудь? – спросил он.
– Вроде принесенной в жертву девственницы? – ответил Хатч, даже не улыбнувшись.
– Руны, и все такое?
– Нет. Странно, но он полый. Видишь, прямо в центре выдолблено углубление.
– Купель для крещения.
Хатч кивнул.
– Может ты и прав, шеф.
– А раньше что ты имел в виду?
– А?
– Раньше. Ты сказал, что он странный.
Хатч бросил на Люка хмурый взгляд, но потом морщины на его грязном лбу разгладились. Он постучал пальцем по верхней части камня, за которым стоял.
– На каменной арке нет распятий. Вся резьба на ее поверхности языческая.
– Правда?
– Тоже старая. И те руны. Знаешь, такие круговые знаки на резьбе у викингов? Змеи? Длинные змеи, заглатывающие хвосты друг друга?
– Да.
– Похоже, когда-то на ней была пара таких, окруженных изображениями, – он махнул рукой в сторону двери и леса, – ветвей и листьев. – Только дождь повредил большинство рисунков.
– Класс. Я посмотрю.
– Я сколол со столбов ножом немного грязи. Очень странно, но постройка довольно простая. Как сарай или ферма. Наверное, когда-то здесь была христианская церковь. Может, как раз в последнее время. А странно, потому что здесь нет христианских символов. Надгробий тоже. То есть никто не жил здесь последнюю… тысячу лет. Как такое возможно?
– Церковь была построена на более раннем месте?
– Именно. На каком-то священном месте, я думаю. И церковь, похоже, когда-то была центром того… поселения, которое мы нашли. Ему не может быть больше ста лет, как и этому зданию. Люди продолжали ходить сюда для поклонения, но перестали хоронить здесь своих мертвецов. Странно.
Подобные намеки вызвали неприятные ощущения в пустом желудке Люка. В водовороте нахлынувших беспорядочных мыслей он хотел засыпать Хатча вопросами, но придержал язык. У него вдруг возникло сильное желание снова отправиться в путь. Подальше от этого места, и как можно быстрее.
– А другая странность в том, – сказал Хатч, поднимая вверх обе руки, – что все это по-прежнему находится здесь.
Люк нахмурился.
Хатч указал на каменный постамент.
– Никто не увез ничего в музей. Не думаю, что в лесах осталось много хороших экземпляров норвежской резьбы. Все они вывезены и сохранены. Защищены от кислотных дождей в витринах музеев Люнда и Стокгольма. Вот где я видел их раньше. – Хатч понизил голос. – Поэтому, между нами говоря, похоже, никто не знает, что здесь есть такое.
Люк не мог скрыть потрясение, услышав озвученный факт, хотя сам пришел к такому же неутешительному выводу.
– Никто не был здесь с того времени, как это место бросили. Бьюсь об заклад, шеф.
Люк покачал головой в недоумении, стараясь скрыть беспокойство.
Хатч понизил голос еще сильнее.
– Если бы мы не заблудились, не промокли и не проголодались, было бы круто сделать такое открытие. Мы попали бы в газеты.
– Но сейчас здесь просто странно и страшно.
– Именно. Поэтому мы можем попасть в газеты по другой причине.
Они переглянулись, изобразив дикие ухмылки, когда снаружи раздался крик Фила.
Люк пулей выскочил из церкви. Дом поднялся на ноги, готовый то ли сжаться в комок, то ли бежать прочь. Фил стоял по колено в подлеске, спиной к часовне и смотрел в сторону заросшего кладбища. Когда он повернулся, его лицо было окаменевшим от страха. Такое же выражение было у него, когда его нашли в лачуге, голым и бредящим. Брюки у него были расстегнуты. Похоже, он собирался отлить. Не будь он так встревожен увиденным, забавное было бы зрелище.
Откуда-то сзади доносилась громкая ругань Хатча. Он не пошел из церкви вслед за Люком.
