– Согласен, – кивнул Николай.
Охранник взялся за авторучку, Кирилл – за чашку с остывшим чаем, а тасующий колоду звукорежиссер неожиданно поинтересовался:
– Слушай, а каково это: ничего не помнить?
– Не знаю, – пожал плечами Кирилл. – Не помню.
Гена вновь рассмеялся.
– А если серьезно? – не унимался Николай. – Что ты чувствуешь? Как себя ощущаешь?
Кирилл улыбнулся, внешне – дружелюбно, тщательно скрывая подступившее, словно ком к горлу, раздражение, и ответил вопросом:
– Если серьезно, то почему спрашиваешь?
– Из-за твоих монологов, – честно ответил Николай. – Чтобы их произносить, нужно обладать изрядным опытом.
– И знаниями, – добавил охранник. – Твои монологи выдают опытного мужика. Может, ты ничего не помнишь, но ты сам никуда не делся.
– Я думал об этом, – медленно произнес Кирилл, вертя на столе кружку. – Я не помню, кем был, что делал, но когда начинаю говорить, то обращаюсь к тому себе, которого забыл. А когда увлекаюсь, он говорит вместо меня… Бывает, я слушаю себя в записи и удивляюсь сказанному.
– Ни фига себе! – не сдержался охранник.
А звукорежиссер помолчал и негромко произнес:
– Возможно, монологи помогут тебе вернуть память.
Кирилл кивнул, показав, что услышал и согласен, а затем неожиданно продолжил:
– Спасибо.
– За что? – удивился Николай.
– За то, что вам не все равно.
И поймал себя на мысли, что говорит абсолютно искренне: он, действительно, благодарен за то, что при всех своих заботах и проблемах парни помнят о его беде и желают ему выздоровления. Без фальшивого сочувствия, спокойно и строго, как и должно быть.
– Да пошел ты! – засмеялся Николай и посмотрел на часы: – Успеем еще одну сдачу сыграть.
И подвинул колоду Кириллу.
Проведенное голосование показало, что подписчики желают видеть мучения мужчины, причем, по возможности, крупного. Ну, мужчины, так мужчины… Размер жертвы Дагена не волновал, он мог справиться с любым, даже прекрасно тренированным человеком, поскольку, как у любого другого Божественного, сила Дагена росла с каждым признанием. С каждым восторженным отзывом. С каждым лайком. И накапливалась, подобно заряду в идеальном конденсаторе.
Сила сходила в Дагена через сеть, но превращалась в наркотик: чем больше он получал, тем больше хотелось. Даген знал, что способен впитать бесчисленное количество лайков, и делал все, чтобы их поток постоянно возрастал.
А значит, нужно исполнять прихоти адептов.
Бросать то мясо, которое им по вкусу.
– Я – ваш бог, больные ублюдки. Но не могу плевать на ваши пожелания.
– Вы что-то сказали? – пролепетал толстяк, которого Даген нес на левом плече. Задумавшись, убийца совершенно позабыл о заготовленном «мясе» и едва не уронил его.
– Что?
– Мне показалось, вы что-то сказали.
И Даген понял, что произнес последнюю фразу вслух.
– Я говорил сам с собой.
– Вы сказали, что вы – бог, – дрожащим голосом заметил толстяк.
– И что?
– Я думал, боги не таскают грузы.
Какое хамство! Сначала замечание возмутило убийцу, но уже через секунду он восхитился: толстяк наверняка догадался, что его ждет впереди, но нашел в себе силу поддеть своего похитителя.
– Ты совсем ничего не боишься? – угрюмо осведомился Даген у будущей жертвы.
– Мне страшно, – не стал врать пленник. – Для чего вы меня похитили? Ради выкупа?
– Ты принесешь пользу, – неопределенно пообещал Даген.
– Какую?
Он еще интересуется!
– Парень, – с уважением произнес убийца, – ты знаешь, что под слоем жира у тебя стальные яйца?
