Даген оказался не столь быстр, не смог повторить невероятный прыжок Кирилла и подоспел к Марси на пару секунд позже.
Они встали друг напротив друга – грязные, потные, тяжело дышащие, полные ненависти и ярости.
– Хочешь спастись – беги сейчас, – предложил Амон.
– Сначала убью тебя, потом – ее, – хрипло пообещал Сапожник, отбрасывая в сторону молоток.
Зачем он выбросил оружие, стало ясно через секунду: Даген развел в стороны руки, чуть запрокинул голову и заревел, словно зловещее мычание служило ему заклинанием… А оно и служило заклинанием, потому что его рубашка вдруг разорвалась, и отступивший на пару шагов Кирилл увидел, как человеческий торс противника трансформируется в ужасное, мускулистое и очень подвижное тело осьминога с шестью длинными щупальцами. Изменилось только тело и верхние конечности, голова и ноги остались прежними, и улыбка, появившаяся на физиономии Дагена, завершила образ отвратительного получеловека.
– Ну, ты и урод! – не сдержался Кирилл.
– Не всем же быть красавчиками.
Щупальца пришли в движение, но в следующий миг по берегу пруда пробежало круглое пятно прожектора и загрохотал усиленный динамиком голос:
– Внимание! Вы окружены! Парк блокирован! Прекратите драться и поднимите руки!
Противники задрали головы, посмотрели на вертолет, а затем – друг на друга.
– Когда луч коснется Марси, – предложил Кирилл.
– Согласен, – ответил Даген, но сигнала не дождался – тут же бросился в атаку.
Здоровенный, сильный, отвратительный в своем уродстве, он казался куда мощнее противника, внушал страх и омерзение одним только видом, но пришедшая уверенность не оставила Кирилла. А нападения он ждал, знал, что Сапожник не сдержит слова, и ждал. Стоял, не шевелясь, но мысли его и чувства вновь ускорились, помчались гончими собаками, и движения Дагена вдруг показались медлительными, заторможенными, а главное – предсказуемыми. Амон совершенно точно знал, как обхватят его щупальца, как сожмут, в надежде раздавить, как будут рвать плоть ядовитые присоски, как захохочет Даген, предчувствуя смерть врага, и как его смех оборвется, когда Кирилл решительным движением освободится от божественного осьминога и уверенно перехватит все шесть щупальцев сразу – по три под каждую руку.
– Черт!
Несколько секунд они стояли в жестком захвате, напрягая все силы и стараясь подавить соперника, а затем Даген отступил. Не сдался, но шагнул назад, к берегу.
– Нет! – прохрипел Амон.
Кирилл попытался задержать врага, остановить, но не мог – Даген, понимая, что в этом его единственное спасение, тянул противника к воде.
– Искупаемся?
– Нет…
И расцепить захват нельзя – освободившись, Даген-осьминог утащит его в пруд быстрее.
– Искупаемся…
Марси с ужасом посмотрела на своего спасителя.
– Скоро ты сдохнешь, Амон… – Правая нога Дагена по щиколотку ушла в воду, и его сила ощутимо возросла. Он не спешил вырываться из захвата, но давление на Кирилла возросло. – Иола тебя хвалила, но, по мне, ты заурядный слабак…
И Амон вдруг сделал то, чего никто не ожидал – бросился вперед. Резко толкнул Дагена в пруд, тот не удержался на ногах, и мужчины ушли под воду.
Марси застонала.
В пятне прожектора виднелась забурлившая вода, и все замерли, ожидая, чем закончится схватка. Среди деревьев заблестели огоньки фонарей и послышались голоса приближающихся полицейских. Спасение приближалось, но из-под воды никто не показывался, и на глазах Марси выступили слезы. Полминуты… Минута… Сколько времени человек может пробыть без воздуха? Сражающийся человек. Бурление стало сильнее, а затем вода резко окрасилась в черное.
Кровь? Но чья?
А в следующий миг из воды шумно вынырнул Кирилл.
Выскочил, жадно дыша, выбрался на берег, подошел к треноге и яростно посмотрел в камеру.
– Вы этого хотели, скоты? Вам это было нужно? Кровь и насилие? Запретные развлечения? Настоящие эмоции? – Мокрый, уставший, а главное – предельно злой, он смотрел в объектив с такой яростью, будто видел каждого подписчика «Испанского Сапожника», каждого подонка, готового заплатить за удовлетворение своей подлой страсти. – Канал закрыт, уроды. Навсегда!
Кирилл с размаху ударил камерой о землю и побежал к Марси.
