На несколько минут воцарилось своеобразное затишье — обе армии толпой сгрудились каждая на своем берегу. Хайты не решались атаковать землян через брод, а земляне и вовсе об атаке не думали. Триллы не могли добросить дротики в такую даль, но и мушкеты здесь были бесполезны. Лишь пушки Дубина изредка продолжали бабахать, посылая в противника ядра. Если так постоять еще часов пять, то батарея точно всех укокошит… если кто-то привезет еще вагон пороха и снарядов.
Хайты дружно, будто всех сразу дернули за какую-то ниточку, развернулись, потянулись назад к осажденной крепости.
Бой был окончен.
Кабан, опасно свесившись вниз, вгляделся вдаль, огорченно заявил:
— Никого не вижу. И стрельба откатывается вдаль. Похоже, драпанули наши окончательно.
— Я бы на их месте тоже драпанул, — сказал Макс. — Хайтов здесь как саранчи. Надеюсь, не догонят наших.
— Не должны, — убежденно заявил Гена. — Брод рядом, вроде оттуда палят. Выше и ниже брода глубины жуткие, да и берег обрывистый. Так что кто до него дотащится, считай спасен.
— Эх… сейчас они за нас плотно возьмутся, — вздохнул Кабан.
Что-то прошелестело в воздухе, сочно ударило. Командир южан дернулся, пошатываясь, неуверенно отошел от края площадки. Макс, увидев в его груди короткий дротик, свесился вниз, подстрелил трилла, уже замахивающегося вторым.
Гена яростно заорал:
— Эй, на стенах! У вас что, повылазило? Триллы под стеной лазят как у себя дома! — подскочив к оседающему Кабану, он подхватил его под руки. — Стой, не падай! Пока ноги носят давай вниз спустимся. Макс! Не трогай эту херню — если вытащить, то кровь фонтаном ударит!
— Без тебя знаю.
Поддерживая Кабана под руки, потащили его вниз. Здоровяк побелел как мел, каждый следующий шаг был неувереннее предыдущего. Не дурак — понимает, что не царапину получил. Дротики триллов лишь на вид несерьезные, а на деле опаснейшая штука. Лезвие на конце что игла, но дальше резко расширяется. Такое легко пробивает кожаный доспех, и, впиваясь глубоко, рассекает плоть широким прорезом. Вытащить не так-то просто — зубья не дадут, будто рыболовный крючок получил. А если учитывать, что о стерильности оружия не могло быть и речи, то и вовсе труба — получить такую штуковину под плечо, это наполовину умереть.
Макс, не сдержавшись, выругался:
— И приспичило тебе нагрудник снять!
— Так кто же знал… боем и не пахло, — сипло оправдался Кабан.
Гена, указав влево, буркнул:
— Вот к той каморке тащи, там у нас типа врача парень, зашивает наших.
— Так он врач, или кто?! Что значит «типа»?
— Сам увидишь, — уклончиво ответил комендант.
Дверь каморки Макс распахнул ударом ноги. Розовощекий, толстенький парень, сидя за столом зашивал прореху на штанах. Уставившись на Кабана, он чуток побледнел, и, заикаясь, поинтересовался:
— Что это с ним?
— Бытовой сифилис… блин! — Макс обернулся к Гене: — И это ваш ВРАЧ?
— Ну… какой есть.
— Помоги уложить его, и бегом тащи сюда тех восточников. Ты говорил, они лечить умеют. Пусть что хотят делают, но Кабана на ноги поставят!
— Понял. Сей момент. Как я сам не догадался!
— Да бегом ты!
Склонившись над Кабаном, Макс успокаивающе произнес:
— Не бойся — не сдохнешь ты. Раз сразу не сдох, то жить будешь — таких как ты надо сразу в лоб валить, все остальное мелочи.
Кабан изобразил подобие улыбки, и тихо произнес:
— Может и не сдохну, но поваляться придется долго — это тебе не насморк. Так что это судьба — ты теперь здесь командир. У Гены бойцов жменя, так что крепость теперь твоя. Макс, штурм нам грозит. Делай что хочешь, но Измаил им не отдавай. Пока есть порох, мы должны держаться.
— Заткнись ты, стратег. Без тебя разберемся. А говорить тебе сейчас нельзя.
Глава 22
Лом, окунув «адскую машинку» в бочку с водой, удовлетворенно констатировал.
— Зашибись — нулевая плавучесть считай.
— И что это значит? — уточнил Олег.
— Это значит, что если в воде наш криворукий Клёпа ее уронит, то она не пойдет на дно топором, а останется на месте.
— У меня руки не дырявые, чтобы ронять, — буркнул Клёпа.
— Хули ты мне втираешь сопли свои? Я ради него стараюсь, а он еще и чем-то недоволен.
— А ты на меня косяки не вешай раньше времени. Давай лучше объясни нормально, как эта хрень работает.
— Ты слушай сюда. Вот в этом бочонке аммонит — это взрывчатка такая. И его тут до… — обернувшись на девушек, Лом поправился: — В общем, много его тут. Бочонок залит смолой, чтобы вода не попала, из нее выпирает лишь эта трубка. Низ трубки забит пластиковой взрывчаткой, вверху смонтирован механический взрыватель. Вот с ним надо аккуратнее — выход трубки заклеен пленкой полиэтиленовой, под ней вот ручка. Ее надо крутануть на сто восемьдесят градусов, тогда сработает взрыватель.
— И я тогда улечу вместе с бочонком и крейсером? — с интересом уточнил Клёпа.
— Было бы неплохо, но вообще-то там пружина пока не прокрутится на весь взвод, взрыва не будет. Я проверял — около ста сорока секунд процесс идет. В общем, у тебя будет примерно пара минут, чтобы оттуда удрать.
— А как я эту херню прикреплю к кораблю?
— Легко: вот, Алик успел выковать специальные фигни. Вот, держи.
— Это что, штопоры?
— В голове у тебя штопоры! Это вроде шурупов, с ручкой как у краника. Любой дурак это понимает. Корабль у них деревянный, надо завинтить их между досками и зацепить за них бомбу. Для этого бомбу завернем сейчас в кусок невода. И вот, проволоки возьми пару кусков, для надежности.
— Лом. А ты уверен, что взорвется это без проблем? — Олег не скрывал озабоченности. — У тебя всего один взрыватель, и тот сделан на коленке за пару часов.
— Не бзди — рванет как надо. Лишь бы раньше времени это не случилось.
Последние слова зрителям не понравилась — все инстинктивно отступили подальше от опасного бочонка.
Лом пояснил:
— Взрыватель чуткий на удар. Если сильно грохнуть бомбой об пол, может и сработать. Так что ты, малыш, аккуратно ее носи.
— В штанах у тебя малыш, — буркнул Клёпа. — Ладно, я готов. Когда начнем?
Олег, прикинув время, заявил:
— Через полчаса начнем. Может они немного успокоятся после нашего прорыва назад вверх.
— А вот не надо было их настораживать!
— Клёпа, так все ради тебя: тебе же вверх по течению иначе пришлось бы подниматься.
— Олег: я на Амуре вырос — у нас там любая бабка с такой бочкой хоть вдоль хоть поперек сплавать сможет. Пережил бы.
— Ладно тебе. Не нервничай. Считай, что все удобства тебе создали — теперь дело за тобой.
Удур, отложив весло, тихо произнес:
— Дальше вода всегда прямо идет. Не станет сворачивать Клёпа, и будет там сам. Вода принесет к кораблю.
— А далеко до него? — уточнил Олег.
— Не знаю. Но дальше мне страшно. Жужжит. Страшно жужжит.
Олег раздумывал недолго: если враг заметит лодку, то операция провалится. Повернувшись к Клёпе, сказал:
— Ну все, пора выходить — твоя остановка.
Клёпа, осторожно взвалив бомбу на спину, тихо попросил:
— Глянь, как она там — не болтается?
— Вроде норма.
— Да боюсь об лодку стукнуть.
— Так я тебе ее спущу.
— Не надо. В воде возиться с ней неохота.
Клёпа осторожно свесился с борта, погрузился в воду без всплеска. Время не летнее — Фреона давно уже остыла, но ему пока что холодно не было — выручал гидрокостюм, найденный в руинах магазина в центре катастрофы. Под костюм на Клёпу напялили все теплое, что только смогли. Перчаток только не было — ладони, лицо и шею он смазал густым слоем гусиного жира. Эх, была бы маска, вообще бы здорово было.
Махнув Олегу рукой, Клёпа оттолкнулся от борта, и через пару секунд лодка растаяла во мгле. Теперь вся надежда на нечеловеческое чутье Удура — в
