– Эльдар, – позвала Лали, и звук отразился от стволов деревьев и разлетелся по болоту светлячками. – Эльдар.
В бетонной коробке на стене висело отражающее стекло. Кажется, оно называлось зеркалом, но Лали не была в этом уверена. Впрочем, сейчас было важно не название, а то, что отражающее стекло помогало позвать существо из соседнего мира. Лали никогда не пробовала докричаться до кого-то из обитателей края песка и камня, но сейчас у нее получилось. Эльдар даже листы разронял от удивления.
– Эльдар, – повторила Лали. Ее голос был медом горьких болотных трав и прохладной росой, и, наверное, никто бы не услышал в нем сухого скрежета костей и тяжелого духа гниения. – Эльдар, приди ко мне.
– Лиза? – Эльдар вышел из-за деревянного животного на четырех ногах и подошел к стеклу. Казалось, что он стоит здесь, в лесу, у ручья – ощущение проникновения из одного мира в другой было полным. Лали даже потребовалось закрыть глаза и снова их открыть, чтобы убедиться, что наличие Эльдара в ее мире – иллюзия.
– Лали, – сказала русалка и увидела зверя.
Ей понадобилась вся ее сила духа, чтобы не заорать от ужаса.
Зверь был огромен и страшен – когда-то подобные ему населяли лес, внушая панический трепет всем его обитателям. До сих пор о них, умеющих делать живое неживым, ходили жуткие рассказы среди жителей этих мест. Милостью Иисуса-на-болотах, чьи зеленые звезды-провозвестницы сейчас отражались в переливах воды ручья, звери были истреблены, но один остался и пристально всматривался в Лали бешеными темными глазами.
Он нужен владыке, чтобы убивать, править и ужасать, подумала русалка. Сила скверноловов, мощь йэкудли, даже власть землестрашцев – ничто перед ним. И сейчас зверь стоял в ручье, и Лали никак не могла убедить себя в том, что это лишь туман и морок.
А потом Эльдар взял русалку за плечи и притянул к себе. Зверь пронзительно пах смертью, и Лали не знала, где чудовище, где человек и где теперь она – все трое переплелись в туго смотанный клубок. «Это я буду лежать на дне, в иле и водорослях», – успела подумать Лали, и ночь взорвалась болью и тысячей осколков, впившихся в ее тело.
Эльдар рванул Лали вперед и вверх и оставил истекать кровью между мирами. Русалка повисла в воздухе, не чувствуя ничего, кроме боли, и одновременно постигая все: и зверя, медленно слизывавшего кровь с ее плеча, и бусины миров, нанизанные на пульсирующую, налитую гноем нить, и Древних богов за краем всех реальностей, которые вечно играли в кости, забыв и об игре, и о ставках. На дне великого моря ворочался, пробуждаясь, древний змей, лес бурлил тысячей голосов, запахов и душ, а Лали беспомощно болталась между жизнью и небытием, и безумно хихикающий Иисус-на- болотах не торопился прийти ей на помощь.
– Хочешь сюда? – спросил Эльдар и медленно потянул Лали вперед. Осколки зеркала неспешно раскраивали ее тело, и тяжелые капли крови падали вниз, в ручей. – Или обратно? Что тебе нужно?
– Владыка велел… призвать тебя, – проговорила Лали. Язык заплетался. – Владыка сказал, что ты ему нужен.
Эльдар улыбнулся, но в улыбке не было ничего живого. Так мог бы улыбаться Великий Мор, шагая с косой по миру.
– Yahaschere imili foram, – откликнулся Эльдар, и зверь, жадно лакавший кровь русалки, оскалился сотней изломанных клыков. – Передай, что я приду.
После видения разбившегося лайнера Лиза стала бояться снов. Об этом никто не знал, кроме Эрика: Лиза совершенно случайно проболталась ему о том, что пьет кофе литрами, чтобы заснуть уже на рассвете. Эрик поставил пару простеньких заклинаний, которые действительно помогли Лизе спать как убитой без всяких снов – но то ли их срок действия иссяк, то ли Лизе в самом деле следовало увидеть будущее, потому что сон все-таки пришел.
Во сне Лиза ехала через город в сторону дома Эльдара, сидя в роскошном алом спорткаре, думала о том, что давно пора поменять машину на что-то более спокойное и что она видеть не желает Эльдара, но бизнес есть бизнес – им предстояло вместе решить достаточно крупное дело. На правой руке Лизы красовалось крупное обручальное кольцо из белого золота с россыпью бриллиантов – и кольцо, как и машина, сейчас раздражало владелицу тоже.
Она заподозрила неприятности сразу же, остановившись возле ворот дома Эльдара. Ворота были открыты, и охранник, сидевший в будочке, бессмысленным взглядом таращился в газету, лежавшую на коленях, и никак не реагировал на появление спорткара Лизы. Покинув машину, Лиза вошла в ворота и заглянула в будочку. Охранник не уделил жене своего работодателя ни капли внимания – он выглядел спятившим, и Лиза, мысленно прикоснувшись к его вискам, убедилась в том, что Миша Гулайтис, подающий надежды знахарь, действительно лишился рассудка.
Лизе стало страшно. Дом, утопавший в бело-розовой пене цветущих абрикосов, вдруг словно оскалился на нее, словно уверял: голубушка, свихнувшийся охранник – это еще мелочи. Зайди, взгляни, у меня много сюрпризов. А потом мы прекрасно проведем вместе время. Все вместе.
После сон перебросил Лизу от будочки охранника в гостиную дома. В гостиной же царил самый настоящий хаос, словно по ней прошел смерч, безжалостно разметавший мебель, книги из шкафов, мелкие магические мелочи, похожие на сувениры из дальних стран. Лиза сделала несколько шагов – под ногами захрустело стекло – и увидела лежащего на полу Эльдара. Его слепой взгляд был устремлен в потолок, на ухе запеклась струйка крови, и изломанное тело лежало как-то настолько жалко и неумело, что Лиза с внезапной ясностью поняла – Эльдара убили, и это не какая-то обратимая магия, он умер навсегда.
Она заорала так, что, должно быть, перебудила половину общежития. Во всяком случае, Вера и Мася вскочили со своих кроватей так же резво, как и
