рассказывала свою историю быстро и четко, словно это был доклад военного старшему по званию, и после того, как Лиза замолчала, Шура смог произнести только одно:
– Я поеду с тобой.
Он ожидал, что Лиза станет отказываться, но она согласно качнула головой и отошла, нервно похрустывая пальцами. Часы на кухне пробили три.
– Мне нужно поспать пару часов, – сказала Лиза не ему, это была просто реплика в пустоту. – Разбуди меня в половине шестого.
Шура кивнул. Лиза вздохнула и вышла из комнаты. Вскоре Шура услышал, как в спальне зашуршала одежда и скрипнула кровать. В половине шестого… Он поставил будильник в мобильном телефоне на пять пятнадцать и свернулся калачиком на диване.
Сон не шел.
Елизавета Анатольевна Голицынская, ведьма первого посвящения. Насколько Шура понял из ее рассказа, это было что-то вроде степени кандидата наук: по мелочи ворожить могут многие, а вот иметь доступ к хорошей литературе по профессии, наставника и высокий личный уровень – это дано не каждому. Вчера Лиза получила предложение, от которого невозможно отказаться: ей объявили о возможности пройти второе посвящение, после которого Лиза стала бы уже знающим магом – аналогично доктору наук. Тут бы только радоваться, однако Лиза была напугана не на шутку.
«Это дико тяжелое дело, Шур. Я после первого-то думала, что не отойду. Год болела. После второго посвящения сорок процентов новичков умирает».
«Лиз, тебе страшно?»
Бред какой-то. Словно читаешь третьесортный триллер, написанный семиклассником с неторопливым развитием. Ведьмы, знающие маги – бабкины сказки. И, тем не менее, это правда: он имеет дело с настоящим реликтом человечества.
В соседней комнате Лиза вздохнула и что-то проговорила во сне. Завтра – нет, уже сегодня – ее ждет обряд, которому подвергали подобных ей уже тысячи лет и который не всякий может вытерпеть. Шура никогда не боялся признаваться себе в чем-то и сейчас не побоялся признать, что ему жутко. Не то, чтобы он испугался по-настоящему, нет: просто слегка подташнивает, как после долгого просмотра ужастиков – монстр видится в каждой тени. Неужели она действительно может погибнуть?
Выживает сильнейший, заметил внутренний голос. В среде таких, как она, естественный отбор, пожалуй, будет пожестче.
Что, если он потеряет Лизу?
С этой мыслью Шура и уснул, а проснувшись от мелодии будильника, не сразу понял, где находится, и почему у него так затекли ноги. При сером свете нового дня его ночные страхи показались нелепыми и наивными страхами ребенка.
– Потеряю, – проворчал он. – Еще чего.
И пошел будить Лизу.
В Москву они приехали в одиннадцать утра. Электричка выплеснула их на вокзале, и мегаполис тотчас же попытался закрутить приезжих и по возможности забросить куда-нибудь подальше. Лиза запрокинула голову к низкому серому небу, моросящему холодным дождем и некоторое время стояла неподвижно, словно прислушивалась к чему-то. Шура ждал, разглядывая идущих по перрону людей с баулами и узлами: некрасивые серые лица, усталость, привычная спешка. Наконец, Лиза опустила голову и печально призналась:
– Я их не слышу. Совсем.
– Тех, кто тебя ждет? – предположил Шура.
– Да. Мне надо быть на точке ровно в полдень, а я их не слышу. И не найду места.
Она едва не расплакалась, а Шура чуть было не выругался по матери.
– Они что, с ума сошли? Поди туда, не знаю, куда?
– Это еще одно испытание, – пояснила Лиза. – Я должна их услышать и понять, в каком направлении двигаться.
– Сдурели, – буркнул Шура. Додумались, как испытывать: Москва все-таки не деревня. Но тут Лиза еще раз вскинула голову и резко втянула воздух, как собака, берущая след, и Шура понял: теперь она знает, куда идти.
Следом за Лизой Шура втиснулся в вагон метро. Московская толчея в чем-то была и хороша: он почти перестал думать о том, что предстоит Лизе, точнее сказать, перестал нервничать по этому поводу. Все сразу стало как-то просто и бездумно – сейчас он, в общем-то, и не верил в то, что бывают на свете ведьмы и темные колдовские обряды. Это было выдумкой взбалмошной эксцентричной девчонки, а правда – правда была совершенно незатейлива: раздобыть немного денег, купить еды и заняться сексом с тем, кто наименее противен. У этой правды был привкус теплого сала, облепленного хлебными крошками.
Шуру замутило. К счастью, они вышли из метро и сели в маршрутное такси. Ветерок в приоткрытое окошко приятно обдувал раскрасневшееся лицо; Лиза молчала, доверчиво привалившись к плечу Шуры и завладев его правой рукой – так ребенок сжимает ладонь взрослого, ища в ней поддержки, и Шура думал, что мог бы вот так ехать хоть на край света. Однако вскоре они высадились возле университета дружбы народов, в пеструю и разноязыкую студенческую толпу и нырнули в подземный переход.
Их путь закончился в холле одного из многоэтажных корпусов общежития. Лиза молча посмотрела Шуре в глаза, словно хотела попрощаться и не могла,
