– Нас будут искать, – сказала я. – За мою голову посулят немалый выкуп, целое состояние.
Этого мы не обсуждали с ней утром. Паулина отвернулась, а потом с силой замотала головой:
– Не может быть! Ваш отец не может так поступить!
– Еще как поступит. Я совершила предательство и заслуживаю наказания, как дезертир, бежавший с поля брани. Вдобавок, я унизила его – а это даже страшнее. Он опозорен, министры этого не забудут. Теперь ему придется действовать, чтобы доказать, что он – сильный правитель. Только так можно спасти подорванный престиж.
Паулине пришлось признать, что я права. С этим было трудно поспорить. С двенадцати лет я как член королевской семьи была обязана присутствовать на казнях изменников. К счастью, такое случалось очень редко: страх перед виселицей останавливал тех, кто иначе, возможно, решился бы на предательство. Но нам с Паулиной была известна печальная история, случившаяся еще до моего рождения: родная сестра отца выбросилась из Восточной башни. Ее сын дезертировал из полка, и она поняла, что это конец – прощения за такой проступок не было даже племяннику короля. Его казнили на следующее утро и похоронили без почестей в безымянной могиле рядом с матерью. Есть вещи, которых Морриган не прощает. Одна из них – измена.
Паулина нахмурилась:
– Но, Лия, вы же не солдат! Вы его дочь. У вас не было выбора, а значит, его не было и у меня. Никого нельзя принуждать к вступлению в брак. – Она откинулась назад, посмотрела на звезды и поморщилась. – Особенно с какой-то жирной старой развалиной.
Мы расхохотались, и я в который раз обрадовалась, что Паулина рядом со мной. Мы болтали, глядя на мерцающие созвездия, и она рассказывала о своем Микаэле: о нежных словах, которые он ей нашептывал; о клятвах, которые они принесли друг другу; о том, что они будут вместе, когда, вернувшись из дозора в конце месяца, он навсегда оставит королевскую гвардию и выйдет в отставку. Ее глаза светились любовью, и его имя она произносила с особенной интонацией.
Паулине очень не хватало возлюбленного, но девушка не сомневалась, что он сумеет ее отыскать. Они не раз мечтали с ним, как будут жить в Терравине, в домике у моря, с кучей ребятишек. Мне стало тоскливо от ее слов: в отличие от Паулины я не представляла, как сложится моя жизнь в будущем, у нее же был восхитительный план, да еще связанный с реальными местами и людьми. Точнее, с реальным человеком.
Я задумалась: каково это встретить того, кто вот так, до конца, узнает тебя, кто заглянет тебе в душу и одним прикосновением заставит забыть обо всем? Может быть, есть на свете тот, кто захочет провести со мной всю свою жизнь – по своей воле, а
Паулина пожала мне руку и привстала, чтобы подбросить веток в костер.
– Надо постараться выспаться, на рассвете двинемся дальше.
Она была права: впереди еще неделя пути, и то при условии, что мы не заблудимся. Паулина не была в Терравине с раннего детства и подзабыла дорогу, а я вообще никогда не выезжала к морю и могла рассчитывать лишь на подругу и помощь случайных встречных.
Вытряхнув из волос хвоинки, я расстелила высохшие попоны на земле и кивнула Паулине, чтобы та ложилась. Но она смущенно спросила:
– Вы не против, если я сперва прочту молитвы поминовения? Я тихонько.
– Конечно, читай, – шепнула я, пытаясь показать, что уважаю ее желание, и смущаясь от того, что не разделяла его.
Паулина искренне веровала, я же никогда не скрывала презрения к традициям, диктовавшим, как мне жить. Опустившись на колени, Паулина нараспев произносила слова молитвы: ее голос завораживал, напоминая нежные переливы арфы под сводами храма. Глядя на нее, я поражалась тому, как слепа бывает судьба. Это Паулине следовало бы стать Первой дочерью Морригана, о таком ребенке мечтали мои родители! Кроткая, сдержанная и терпеливая, верная устоям, чистая душой и сердцем, чуткая и проницательная – она во всех отношениях была истинной Первой дочерью, в тысячи раз более достойной дара. Мне никогда не стать такой.
Лежа на спине, я вслушивалась в ее пение, рассказ о первой обладательнице дара богов и основательнице Морригана: после уничтожения она вывела Выживших из разоренных земель, построила новый мир и подарила надежду. В устах Паулины молитва поминовения звучала чарующе и прекрасно. Ее ритм заворожил меня, заставил раствориться во тьме, окутавшей лес, и волшебстве минувших времен. Мелодичные звуки уносили вдаль, к самому началу вселенной, и мне казалось, что я вот-вот найду разгадку тайны мироздания.
Глядя на круг неба над соснами – далекий, недосягаемый, сияющий и живой, – я всем своим существом тянулась к его магии. И деревья тянулись навстречу магии, а потом вдруг все разом затрепетали, будто полчище призраков пронеслось по их верхушкам – целый мир, недоступный моему пониманию.
Я припомнила раннее детство. Когда мне не спалось, я поднималась на крышу цитадели, самое тихое и укромное место, запрокидывала голову к небу и превращалась в крошечную песчинку вселенной. Тогда я тоже чувствовала единение с чем-то, чего не могла назвать.
– Сумей я дотянуться до звезд, все бы узнала. Все поняла, – говорила я.
– Что ты поняла бы, родная? – спрашивала мать.
– Это, – отвечала я, прижимая ладонь к груди. Я не знала, какими словами описать томившую меня боль.
– Нечего тут понимать, милое дитя, это просто ночной холод. – С этими словами мать брала меня на руки и уносила в кровать.
