Мне было всего три года, когда мамы не стало. История с папой и противостояние с властями сильно подорвали её здоровье. Я получил в наследство коробочку с газетной вырезкой, исписанную карандашом школьную тетрадку, где мама по памяти набросала всё, что смогла узнать о событиях тех дней, и переехал в дом тёти Маши.

Потом, под натиском тётиной любви, я благополучно забыл о полученном наследстве. У маминой сестры никогда не было детей, и она заботилась обо мне, как о своём ребёнке, балуя и потакая во всём. А полтора года назад, разбирая после похорон тёти её вещи, я снова наткнулся на пожелтевшую от времени тетрадку и коробочку с фотографией из газеты. Читая полустёртые карандашные буквы, я загорелся желанием докопаться до правды, но, погрузившись в каждодневную рабочую суету, решил отложить эти благие начинания до отпуска. Потом снова благополучно забыл о них, и вот, видимо, пришло время реализовать задуманное.

На рабочем столе царил привычный бардак: всюду валялись бумаги, страницами вниз лежали раскрытые книги, мерцал синим глазком индикатора включённый в сеть планшет. Я сгрёб макулатуру в угол стола, достал со дна одного из выдвижных ящиков заветную тетрадку и стал читать. Через час, когда была перевёрнута последняя страница сумбурных маминых записей, я вошёл в Интернет и в первую очередь забил в поисковой строке фамилию Погребняк. Браузер выдал более миллиона ссылок. На третьей странице я наткнулся на сайт, посвящённый истории ликвидации аварии на ЧАЭС, и выяснил, что после аварии генерал-майор, тогда ещё полковник, вплотную занимался вопросами эвакуации гражданских из зоны отчуждения и курировал строительство объекта «Укрытие». По всему выходило, что Моисеич, сам того не зная, устроил мне встречу с человеком, который мог рассказать о последних днях жизни моего отца и, возможно, поведать правду о том, что же на самом деле с ним произошло. Как-то не верилось мне, что больше полусотни людей взяли и бесследно испарились. Агенты Малдер и Скалли из «Секретных материалов», от которых я фанател в юности, приучили меня к мысли, что «истина где-то рядом», вот я и хотел докопаться до неё.

Когда план действий примерно был сформирован, я стал сёрфить по сайтам, посвящённым чернобыльской катастрофе, и выросшему из неё культурному феномену – вселенной «Сталкер», из-за чего едва не опоздал на встречу. Повезло, что путь до Лубянки занял всего полчаса с небольшим – мизер по меркам столицы. Можно сказать, легко отделался.

На площади Воровского меня ждал приятный сюрприз: обычно здесь яблоку негде упасть, а сегодня свободное место на парковке будто специально для меня берегли. Я только свернул с Фуркасовского переулка на Большую Лубянку, как чёрный «Субару Форестер» врубил задний ход и лихо вырулил со стоянки.

Мой «Икс-пятый» тут же заморгал указателем поворота, ловко свернул налево, подрезав неповоротливый «УАЗ Патриот», и втиснулся в узкую нишу между двумя чёрными «гелендвагенами». Оскорблённый владелец отечественного внедорожника притормозил – видно, хотел сказать всё, что обо мне думает, – но гневный рёв клаксонов подпирающих сзади машин и недвусмысленные реплики недовольных водителей быстро отбили у него это желание. Ограничившись универсальным «Козёл!», лысеющий толстяк показал неприличный жест и с видом оскорблённой невинности отправился на поиски свободного места.

Я посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось около пяти минут: как раз хватило, чтобы добраться до здания ФСБ.

Серая, сплошь усеянная окнами восьмиэтажная коробка сильно проигрывала прежней вотчине могущественной спецслужбы. Расположенное через дорогу историческое здание радовало глаз апельсиновой расцветкой, декоративными пилястрами с капителями и полукруглыми окнами центральных этажей. И не скажешь, что здесь, в мрачных подвалах внутренней тюрьмы, тысячи людей расстались с жизнью во время оно.

Новая же контора службы безопасности была полностью лишена архитектурных изысков. Этакое наследие суровой эпохи социализма: строгие геометрические формы; узкие контрфорсы, разделяющие стены на равные промежутки, в которых парами расположены одностворчатые окна; облицованный толстыми плитами из тёмно-серого гранита нижний этаж; широкий, массивный, значительно выступающий вперёд портал главного входа. Даже таблички не надо: и так понятно, что здесь находится не институт благородных девиц.

Я поравнялся с тяжёлыми дверями из массива дуба, посторонился, пропуская выходящего из конторы майора с землистым лицом и желтоватыми, навыкате, глазами. Показал дежурившему на входе офицеру паспорт, получил временный пропуск и на лифте поднялся на нужный этаж.

Седой, крепко сбитый человек с морщинистым, как морда у шарпея, лицом внимательно выслушал меня и пообещал, что пропуск в зону отчуждения ЧАЭС мне выдадут на КПП «Дитятки» сразу по прибытии туда. Когда же он встал, чтобы проводить меня за дверь, я торопливо, проглатывая окончания, рассказал о пропавшем отце и попросил помочь узнать правду. Мне показалось, что в его грустных голубых глазах сверкнули тревожные искорки, когда прозвучали фамилии Зибирова (моего отца, я Роднопольский – по матери), Журавлёва и ещё нескольких учёных из пропавшей группы.

– Я пошукаю в отделе Госархива для узкого круга лиц, – скрипуче сказал Погребняк, – но ничего не обещаю, Сергей… – он сделал паузу.

– Просто Сергей, – улыбнулся я. – Молод ещё для отчества, Тарас Григорьевич.

Погребняк пожал плечами – дескать, дело хозяйское – протянул мне правую руку, левой указал на дверь.

– Закон о гостайне никто не отменял, так что особо не надейтесь. Нарушать инструкции ради вас я, естественно, не собираюсь.

– Спасибо, Тарас Григорьевич. – Я пожал его крепкую жилистую ладонь. – Всё понимаю и на многое не рассчитываю. Буду рад любым крохам информации. До свидания и ещё раз спасибо.

В приподнятом настроении я спустился в фойе. От дневной хандры не осталось и следа. Я подумал, что всё не так уж плохо и фортуна опять

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату